Ливнем омытый,
Поющий, летящий.
Птица, растение, ветка немая
Празднуют ясную радугу мая.
Долго земля эту силу копила:
Тянутся ввысь лебеда и крапива,
Люди, деревья и церковь на взгорке…
Полуоткрыты оконные створки.
«Ни тропинки, ни следа…»
Ни тропинки, ни следа,
Травы в пояс, бор – стеною,
А под елями вода,
Вёдрышко берестяное.
Манит белое, как снег
Средь полуденного зноя…
Видно, добрый человек
Проходил передо мною.
Стая
Тьма воронья в озябшей кроне,
И так шумлив гортанный хор,
Как будто птиц не стало,
Кроме
Вот этих, сбившихся на ор.
До сплетен всяческих охочи,
Томимы жаждой барыша,
Они с утра до поздней ночи
Галдят, отбросы вороша.
Не лезь в разбойничью породу,
Подальше выбери приют!
Здесь чужака не примут сроду:
Забьют, затравят, заклюют.
Здесь и своим порой несладко:
От гибели на волосок,
Когда внезапно вспыхнет схватка
За подвернувшийся кусок.
Война!
Хотя последний житель
Тут с юных лет уже учён,
Что первым делом
Победитель
Стать новой жертвой обречён.
Поездка
Сухие старческие плечи,
Морщин кривые колеи.
«Садитесь, это недалече.
Тут на сто вёрст кругом свои».
И мы поехали,
И плыли
За нами следом
До поры
Густые клубы рыжей пыли,
Как бесконечные миры.
Цвела июньская картошка,
Гудели в клевере шмели,
И товарняк-сороконожка
Полз, еле видимый, вдали.
Кладбища тёмная ограда
Вдруг проплыла передо мной,
Но в этом не было разлада
С наивной прелестью земной.
И долго помнилось мгновенье,
Когда в полуденной тиши
Впервые
Умиротворенье
Коснулось суетной души.
Роща
Вот и птицы певчие оттенькали,
Стало подмораживать к утру.
Невообразимыми оттенками
Полыхает роща на ветру.
С тихим звоном ветви долу клонятся
Вдоль стволов,
Отмытых добела.
Храм пресветлый,
Золотая звонница,
В поднебесье кроны – купола.
Ослепит высокое сияние
Подожжённых холодом дерев —
И душа запросит покаяния,
Запоздалой мудростью прозрев.
То стыдом,
То горечью охвачена,
Заболит, замечется она…
Видно, рано думать, что заплачено
За ошибки прошлые сполна.
«Здесь только вороньё витийствует картаво…»
Здесь только вороньё витийствует