Вышел на перрон, всё так же прикрываясь ладошками и пугливо озираясь по сторонам. Вот сейчас все увидят его стыд и будут смеяться над ним. А кто-нибудь решит, что он из этих…Перрон был пуст. Его поезд уже отходил. Можно было, конечно, запрыгнуть на последний вагон. Пахом так уже проделывал несколько раз в той прошлой жизни. А дальше что? И куда он пойдет голый? Конечно, надо в ментовку. Объяснить, что и как. Другого выхода из этой ситуации Пахом не видел. Тем более, что никого он здесь не знает. Нужно пойти на вокзал и спросить у дежурного. Он повернулся и пошел к вокзалу. Дернул за массивную ручку. Дверь не шелохнулась. Что за черт? Может быть, он слабо потянул? Сейчас взяли моду устанавливать тяжеленые утепленные двери, который не всякий сможет и открыть, по крайней мере, дети и субтильные барышни уж точно не откроют. Потянул двери двумя руками, упираясь ногой в другую половинку двери. Как влитая! Никакого шевеления. Пахом поглядел налево-направо. Ни в одном окне не было света. Что это могло означать? Вокзал закончил работу, все служащие разошлись по домам. И все теперь закрыто? Между тем ночная прохлада дала о себе знать. Причем холодало как-то по-странному быстро. Еще минуту назад он совершенно не чувствовал никакого холода. Тело его покрылось гусиной кожей. Его трясло, как в лихорадке, а зубы выбивали нервную дробь. Хоть бы была густая шерсть, раз нет одежды, почему-то подумал он. Мерзли ноги на быстро холодеющем асфальте, и он переступал с ноги на ногу, но и это не спасало его, и переступание превратилось в танец. Подпрыгивал, приседал, начал делать небольшие круги, махая при этом руками над головой и издавая ухающие звуки, как будто он исполнял танец в первобытном племени. На какое-то время возвращалось тепло, но он тут же начинал мерзнуть еще сильнее, еще сильнее бил его озноб, еще громче клацали зубы. И это уже была не гусиная, а какая-то крокодилья кожа. Он провел рукой по телу, ощущая ладонью бугорки.
Потом что-то мягкое упало ему на щеку. Пахом провел ладонью, думая, что это какое-то насекомое или листик. Он хотел стряхнуть это со щеки. Но ничего не стряхнулось. С бездонного звездного неба, летели, медленно кружась, крупные снежинки. Они настолько были крупные, что можно было рассматривать их узор, у каждой свой. Бред какой-то! В начале июня какой может быть