Малочисленные свидетели клялись, что не видели гостей караванщика. Но это не значит, что их не было. Время обнажит кости. Карш найдёт их. Рано или поздно. Может, в этом ему помогут записи Отца. И хотя пока чёрная книжка молчала, но тот, кто способен пройти пустыню, умеет ждать.
Карш расстегнул поясную сумку, чтоб убрать записки отца, и увидел маленький мешочек с шёлковым шнурком. Чёрные мысли и жажда мести обволокли его, выпили всю радость предстоящей встречи. Караванщик отогнал их, вытеснил крики чаек из разума, взглянул в окно на проснувшийся город и заставил себя улыбнуться.
Он – сын своего отца, его наследие. А ни одно слово Дхару не падало в песок. Пора приниматься за дела. Возмездие свершится, но оно не вся его жизнь.
Расплатившись с хозяином лавки, не забыв похвалить угощение, чьего вкуса он даже не помнил, Карш подхватил подарок Стуриона и продолжил путь.
И вот вновь Карш мерил шагами плиты города. Но теперь Аббарр был другим. Прохладный ночной воздух нагрелся, камень наполнился голосами, а улицы пропитались запахами. Чёрный цветок распустился, и жизнь в нём забурлила.
Карш прошёл до границы ремесленного лепестка. Походка его была под стать каравану – размеренная, неспешная, выверенная. Он втягивал полной грудью запах выпечки, зажмуривался, ловя на лице проказливый лучик солнца, мурлыкал под нос песню о лихом трёхногом лисе и был совершенно счастлив… Насколько позволяли обстоятельства.
Завернув в лавку сладостей, Карш щедро набрал цветных леденцов и, кое-как справляясь с ношей, повернул на Цветущую улицу. Его тут же окутал шлейф запахов, подобных нитям мелодий, то звучащих отдельно, то сливающихся в букеты и композиции. Ароматов столь разных и чувственных, нежных, как крыло мотылька, густых, как смола вековых деревьев, терпких, как поцелуй, и неуловимых, как паутинка.
Карш нырнул под полог, увитый ажурным плющом, и оказался в дивном саду. Сокровищница Тарипаску, пристанище богини молчаливых созданий, храм птиц, вросших хвостами в землю, яркий вызов пескам Мэй и жару Орта. Лавка цветов Маритты Критару – оазис в оазисе.
Карш с порога наблюдал за цветочницей, поглощённой работой и не замечающей гостя. Её руки ловко плясали по листьям, словно играя с ними в «ладошки». Весь пол заставлен вазонами и горшками, некоторые стебли выше караванщика, а некоторые цветы размером с две его ладони! Благоухание десятков видов смешалось в единое целое – будоражащее, опьяняющее, щекочущее нос. Четыре кварты кадок из фиолетовой глины Архипелага, из каждой жгутами струился плющ – шестнадцать увитых колонн, держащих витражную крышу. Лучи Орта падали через разноцветное стекло и оседали на сотнях бутонов и тысячах лепестков прозрачными бабочками.
Здесь было прохладно. Холодовик так искусно инкрустирован в стены, так умело