Место, в котором они встречались с агентом, было совсем рядом. Нащупав рукой противную, пластиковую рукоятку револьвера – капитан шагнул внутрь и понял, что агент уже здесь. За пеленой занавеси. Слабый запах сигарет Голуаз, очень крепких выдавал его – Воронцов не курил, и потому хорошо чувствовал сигаретный запах.
Само по себе то, что агент курил французские сигареты – говорило о том, что он человек не бедный. Возможно, он тратил на это часть денег, которые давал ему капитан. Интересно, как он не провалился – в сопротивлении даже минимальные признаки богатства или причастности к западной культуре вызывали подозрения. Курение сигарет было одним из таких признаков.
– Я здесь, – сказал капитан по-французски, усаживаясь на стул.
– Вы опоздали – глухо ответил ему агент на том же языке
– Были дела.
Молчание.
– У вас есть что-то для меня?
– Да есть – сказал агент.
Снова молчание. До этого – агент никогда так себя не вел. Это было похоже на полицейскую игру, на допрос.
– Если у вас есть что-то сказать, я слушаю.
– Я хочу сказать, что мне нужны деньги.
– Я принес вам деньги.
– Мне нужно больше. Много денег.
– Сколько?
– Один миллион гонконгских долларов. И паспорт. Я хочу уехать.
Капитан Воронцов подумал, что агент психологически сломался – такое иногда бывает. Долгая двойная жизнь мало кому по плечу, ее выдерживают единицы. Среди таких уникумов Евно Азеф, который одновременно был и агентом полиции и главой Боевой организации эсеров, главной террористической организации в стране. Этот не сломался… даже когда его раскрыли. Сломались его товарищи… именно с раскрытием роди Евно Азефа начался распад организации эсеров: большинство из тех, кто искренне верил, когда предал Азеф поняли, что верить больше нельзя ни во что…
Если агент сломался – его надо успокоить. Вселить в него уверенность. Только не так то просто это сделать, если даже не видишь его глаза.
– Это очень большая сумма. Очень большая.
– Я скажу вам многое за это.
– Никакие слова не стоят миллиона гонконгских долларов.
– Эти – стоят. Это может изменить ход войны.
Возможно, несколько лет назад капитан и поверил бы. Тогда он был таким же, как все офицеры русского флота… немного наивным, верящим в товарищество и честь. Но не теперь. Теперь он подумал, что агент хочет вытащить из него аванс… тысяч сто или хотя бы пятьдесят и сбежать.
Кроме того, здесь все мечтали изменить ход войны. Но почти никто и ничего для этого не делал. Торговцы торговали, женщины легкого поведения продавали себя, таксисты ездили… здесь не было войны в русском ее понимании, как сверхнапряжение всех сил народа, как катарсис. Война и мир существовали друг рядом с другом, но мало соприкасались.
Надо проверить
– Боюсь,