– Ладно, старик, будем считать, я тебе поверил, – скрывая за грубостью растерянность от унижения, которое устроил сам себе, поёрзал я на скамье, – давай тогда знакомиться, раз ты так хорошо говоришь на венето.
– Я просто скромный лекарь, Чжан Юаньсу, – он сложил руки и глубоко мне поклонился.
– Не верю я больше твоей хитрой роже, – буркнул я, бесясь от его спокойствия, – давай подробности. Кто, чем занимался, что можешь, кроме языка. Может, ты ещё что выучил, пока тут жил?
Он назвал возраст по своему календарю, так что пришлось пересчитывать от Рождества Христова, оказалось, что ему на сегодня семьдесят шесть лет.
– Подождём с китайским, расскажи про медицину, я оценю твои способности.
Старик в первый раз посмотрел на меня с глубоким удивлением, которое моментально скрылось за его поклоном и тихой, льющейся, словно ручей, речью. Он стал задвигать мне про меридианы, чи, цы и прочую муть, так что я даже разулыбался, понимая, что на голову его превосхожу своими знаниями. И дело было даже не в гормонах детского тела, которые постоянно сбивали мой серьезный настрой. Постоянное желание мозга и тела, чтобы им все восхищались и любили, так расшатывало мою взрослую психику, что, даже понимая, что часто веду себя словно малолетний кретин, я ничего не мог поделать. К тому же постоянно что-то настраивающий симбионт никак не помогал мне прийти в чувство, то увеличивая, то уменьшая концентрацию гормонов в организме, он словно медленно, но верно превращал меня в ребёнка со знаниями взрослого.
«Может быть, поэтому симбионтов и внедряли в организм только полностью сформировавшимся людям?» – мелькнула в голове запоздалая мысль, поскольку всё равно ничего поделать с этим я не мог.
Симбионт химичил, меня колбасило, тело ребёнка было довольно жизнью, так мы и существовали все вместе всё это время.
– Старик, напрашиваешься на плети, – нахмурился я, – давай лучше к китайскому перейдём. Может, у тебя это лучше получится.
– М-м-м, а не может ли уважаемый юный господин рассказать глупому неучу о том, что знает он сам в медицине? – старик низко поклонился, оставаясь непоколебимым, несмотря на все мои подначки, это здорово бесило.
– Хорошо, тогда лучше задавай вопросы, – безразлично отмахнулся я, – а поскольку урок уже сорван, в конце получишь десять плетей, чтобы не отрывался от коллектива.
– Как будет угодно моему господину, – он снова низко поклонился.
– Давай, спрашивай, у нас мало времени, – поторопил его я.
Он начал с простых вопросов, на которые я довольно бегло отвечал, но затем они становились всё сложнее и сложнее, пока по итогу, обливаясь потом и краснея от злобы, я не признался, что на его следующий вопрос не знаю ответа. Я всё же был оперативником, а не квалифицированным врачом или биологом.
Он не отреагировал на мой