– Здравствуй, – вижу, что пытается улыбнуться, поэтому просто глажу ее по голове.
– Ты был там, – констатирует она.
– Ты меня спасла, – говорю ей в ответ.
И понимаю – это именно так. Она меня спасает в этих снах. Я угадываю ее руки, ее голос, ее особенности, хотя мы знаем друг друга всего несколько дней. Почему-то у меня такое ощущение, что мы знакомы много-много лет. Как это объяснить?
– Это не так, – качает она головой, но в ее глазах я вижу понимание.
– Встаем? – спрашиваю ее.
Это риторический вопрос, и Вика, и я понимаем это. Надо вставать, принимать душ, одеваться и идти на уроки. Как минимум, завтракать, а потом решить, что будет безопаснее для Вики. Как сделать так, чтобы ее никто не обидел? Как?
Виктория 5013
Я не понимаю, где нахожусь. Вокруг меня только… самки. «Женщины, девушки» – так они называются, но, на самом деле, мы здесь все самки. Из одежды на мне только платье из какой-то грубой ткани, голод, конечно еще. Но к голоду я привычная… И к тому, что я теперь только номер, и никак иначе, – тоже. На нашем корабле разве что чище, а в остальном все так же.
Здесь я узнаю наш корабль. Воспитатели называются ауфзеерками 7 , им нельзя смотреть в глаза, как и у нас. Наказать могут за что угодно, даже если им просто захотелось. Но и на корабле мы же не всегда знаем, за что нас наказывают. Здесь нет самцов, только ауфзеерки. Если появляется самец в черной одежде – это к беде. Занятия спортом вполне обычные – бег без одежды, холодный душ, ничего особенного. Только кушать нечего. Суп непонятно из чего и кусочек хлеба. Дети плачут постоянно, заболевают и умирают. Иногда сами, а иногда их уносят, чтобы убить. Так здесь работает отбраковка.
Затем меня и еще нескольких самок зашвыривают в громыхающую повозку и куда-то везут. Самки плачут, а я не понимаю, что происходит. Они не могут объяснить, поэтому я просто жду. Повозка останавливается, нас выкидывают из нее и очень сильно наказывают. Две самки не могут встать, поэтому их отбраковывают на месте. Я впервые вижу так много крови, отчего голова начинает кружиться, но падать нельзя.
В следующей картине я оказываюсь в помещении, полном плачущих детей. На моей руке номер, уже другой, но цифр в нем больше, чем в моем. Значит, я оказалась в будущем? Среди детей помладше я вижу сам… мальчика примерно моего возраста. Его лицо ничего не выражает, но он заботится о младших. Есть в его заботе что-то очень знакомое.
– Мама… – шепчет маленькая девочка. Она умирает. Очень медленно, мучительно, но умирает. Мальчик говорит мне, что над