Сашкино лето, или Четыре неудачных операции доктора Снегирева. Антон Москатов

столе. Маленький, беззащитный от жесткости мира, пацаненок, обделенный людской заботой до тех пор, пока не случится беда и взрослым не придется вмешиваться, назначая себя ответственным за чужую жизнь по необходимости, чтоб потом с чувством гордости говорить о спасении детского тела, напрочь забывая, что души воспитываются в доброте. Возрастом – не старше Сашиной дочки. Боль снова пронзила тело, острием впиваясь в сердце, и расползаясь острыми иголками в голову и ноги. Перебитая нога поломанной палкой корячилась на столе, едва держась за маленькое тельце. Кровотечение остановили. На месте раны – полотенце, прижимаемое кулаком. В голове – реаниматор и Марина. Лица – бледные и спокойные. Давление и пульс внутри этих глубокоуважаемых Снегиревым людей – любой космонавт позавидует. Чуть в стороне – дежурный ассистент, недавно окончивший интернатуру и до самостоятельных операций не допущенный. Капельница налажена, кровь возмещает потерю, медленно переливаясь из ампулы в вену.

      В голове нажималась невидимая кнопка, щелчок выдуманной автоматики – Саша, превращаясь в бесчувственный чурбан, наполненный профессиональными навыками под завязку, как желудок – плохо усвоенной водкой, становится хирургом, напрочь отбрасывая мысли кроме нужных. Целесообразность берет верх над сочувствием.

      – Ну-ка, осторожненько убери кулак. Польется – заткнешь.

      Ассистент медленно убрал кулак – кровь не текла. Сняли полотенце – нет крови.

      – Много потеряли?

      – До хрена и трошки, – буркнул реаниматор.

      – Отличная мера, – огрызнулся Сашка, зная – реаниматор делает все правильно, контролировать не надо.

      Дальше работа – происходящее на столе – раскрытие раны, осмотр дробления – происходила отрешенно, но четко и в подробностях откладывались в голове. Мальчик спал. Снегирев раскрыл рану шире – кровь, яркими каплями заполнила полость и окрасила стол. Марина, не дожидаясь приказа, легкой рукой сдавила выше артерии – остановилась. Сестра, ассистирующая при операции – клад для хирурга. Сашка убрал сгустки, поставил зажим. Выделяя огрызок развороченного ударом сосуда, подтянул. Перевязать и отсечь у самой аорты. Все. Ноге конец. Кровь туда больше не идет. Вниз по этой ноге кровь больше не идет. Сашка зашил и перевязал все места, откуда может течь кровь. Опасность ушла. Теперь надо думать. Теперь можно думать. Давление хорошее. Кровопотеря восполнена. «Попытаться… Нет, не рискну». Одно дело ногой рисковать, другое – жизнью. Рану Снегирев зашивал медленно, оттягивал время. Ненавистная ампутация. Обрезать росток молодой жизни, еще не начавшейся, не расцветшей, но уже искалеченной и раскуроченной.

      Медленно, будто подымаясь на эшафот, Сашка начинал ампутацию. Тянуть некогда и не за чем…

      … Ногу уносили из операционной, Снегирев шел сзади. Душа, опустошенная, отлетела в сторону, отказываясь сидеть в бренном теле. Мерзкое настроение, его полное отсутствие, навалилось, придавливая к земле тяжелой греховной пятой. Ампутация, наглядно ставя