– И запах тигриный здесь заканчивается. Дальше – человечий. До самого ручья.
Все страньше и страньше, особенно чем дальше… Прям стихи какие-то!
– А за ручьем есть человеческие следы?
Наш следопыт внимательно все осмотрел по обоим берегам ручья и отрицательно помотал головой.
– Вот здесь он вошел в воду. Дальше ушел по воде. Вверх или вниз – непонятно. Здесь он на другой берег не выходил, вашбродь.
– Федор, а мог Вержбицкий быть оборотнем? Вы чувствуете собратьев или как?
– Чувствуем. Но господин штабс-капитан точно не был оборотнем.
– Николай Михалыч, – Маннергейм пристально смотрит на меня, – а сами вы ничего не чувствовали в отношении пана Вержбицкого? Вы же охотник за демонами.
– Увы, Густав Карлович, – ничего, кроме обычной человеческой неприязни, которую пан Вержбицкий подчас вызывал во мне своим жлобским поведением. Но после перенесенной контузии я стал хуже владеть этим даром.
– Жлобским? Разве Вержбицкий был скрягой? – Маннергейм удивленно смотрел на меня.
Вот же ж… стоило немного расслабиться, и тут же вылезло словечко из моего родного мира и времени.
– Ну… я несколько в ином смысле… Пан Станислав порой был излишне спесив и заносчив.
– О, да у вас тонкое чувство юмора, – улыбнулся тролль в усы, – вы прошлись по пану поляку его же собственным родным языком, ведь буквально по-польски «жлоб» – олух и грубиян.
– Да, у нас в имении был поляк-управляющий, он нередко употреблял это словечко, вот и прилипло к памяти, – надеюсь, что я смог выкрутиться. Впредь не стоит терять осторожности.
– Что дальше, Николай Михалыч?
– Предлагаю разделиться. Вы со старшим Лукашиным двинетесь вниз по течению ручья, а мы с Федором и Кузьмой – вверх. Будем искать, где оживший и обернувшийся тигром-убийцей пан Станислав выбрался на берег.
– И как долго будем двигаться?
– Думаю, с четверть часа. Нам еще в лагерь возвращаться.
– Что ж, сверим наши часы, – Маннергейм выудил из нагрудного кармана своего кителя – часы-«луковицу».
В среднем темпе втроем движемся по берегам ручья вниз по течению. Основная надежда на нашего следопыта-оборотня Федора, но и мы с Кузьмой внимательно смотрим на берега, не появится ли след, где поляк-предатель выбрался на берег.
Солнце уже поднялось достаточно высоко. Мы движемся словно по дну огромного зеленого океана. Звенит летняя мошкара, досаждая нам ежеминутно, перекликаются птицы, журчит весело вода в петляющем между берегов ручье.
– Господин штабс-ротмистр! – Кузьма хватает меня за плечо и показывает на довольно свежий обвалившийся край берега ручья. – Не здесь ли?
Да, похоже, что кто-то поднимался здесь от воды на берег.
– Федор, что скажешь?
Оборотень склоняется над следами. Отрицательно качает головой.
– Кабаны, Николай