Внезапно один из пастухов встревожился. Тихомолком он указал на кучку камней, усеивавших нагорье. За ней промелькнула чья-то нога. Над другой кучкой показались две маленькие головки. Раздался злобный смешок.
Пастухи поспешили дать деру.
В ту пору в окрестностях Бадума орудовали шайки беспризорников. То были малолетние сорванцы, по которым плакала тюрьма, прирожденные мстители, будущие воры, вымогатели и убийцы.
Первый камень упал путнику прямо под ноги. Не успел он ступить и трех шагов, как камни посыпались на него градом, и к полуразрушенным городским воротам Бадума он подошел весь в шишках и царапинах.
Один из шкодников, парнишка не старше семи лет, со сломанным боксерским носом и такой прозрачной худобой, что было видно, как бьется его сердце, натянул рогатку. С жужжанием зеленой мухи черепок пронесся по воздуху и вонзился в городские ворота.
Путник вскрикнул и ощупал ухо, из которого хлынула кровь.
Поднялось радостное ликование.
Только после шумного появления возле городских ворот начальника полиции и его подчиненных беспризорники разбежались.
– Стоять! Именем закона! – крикнул начальник полиции скорее для проформы, потому как сорванцов уже и след простыл. Он бросил осуждающий взгляд на чужака, который все еще сжимал кровоточащее ухо. Затем посмотрел на торчащий в воротах черепок. И лишь тогда заметил, что у незнакомца оторвана мочка уха – она все еще подрагивала на кончике черепка.
– Вы что-нибудь видели? – угрожающе осведомился начальник полиции.
Путник помотал головой.
– Здесь что-то случилось?
Путник снова помотал головой.
На том разговор и закончился.
Странник разместился в пустующей пекарне за базарной площадью, в самом конце проулка вдоль высокой стены монастыря. В тот же вечер над входной дверью появилась деревянная вывеска.
Антуан из Парижа: домашние пироги с мясом!
Жители Бадума лишь пожали плечами – какая чепуха! Последнюю свинью съели аж десять лет назад, а бадумские козы славились тем, что давали молоко, демонстрировали чудеса эквилибристики и даже могли определять время, вот только мясо у них оказывалось несъедобным. Они пожирали все, что попадалось им на пути, то есть по преимуществу песок и камни. То, что оставалось после разделки туши, было каменисто-песчаным, как берег реки, и даже в маринаде из оливкового масла, десяти зубчиков чеснока, пучка зелени и двух долек лимона не приобретало никакого вкуса.
III
Жила в ту пору в Бадуме ни на что негодная девочка. Если случалось ей пасти коз, она теряла полстада, когда мыла тарелки, то разбивала вдребезги все до единой, а на плетение и ткачество у нее не хватало терпения.
Девочка была ничья. Эка невидаль. В Бадуме свирепствовали землетрясения. А о сиротских приютах никто слыхом не слыхивал.
Жила она в старом, заброшенном колодце. Когда-то в нем была вода, а вокруг кипела городская жизнь – до великого землетрясения, опустошившего колодец.
Девочку