– Что ж это будет, – сокрушался Ахмеров, пришедший проводить отца. – Если уже берут таких, как ты, раненных в первую мировую, дело плохо. Ай, как плохо. Мне
бы надо воевать, но у меня бронь. Ты. Иосиф, служи. За семью не волнуйся, мы поможем. Многого не обещаю, но пока работаю, дети твои голодными не будут. А ты. Гитл, (кстати, смени как-нибудь свое имя; когда его произношу, на языке проклятое имя Гитлер вертится), ты Гитл, не плачь. Иосифа на фронт не пошлют, сама понимаешь. Будет он где-нибудь в тылу служить, и вернется к тебе с почетом молодым и здоровым. И не стесняйся, если что нужно, заходи по-соседски, нет, не по-соседски, а по-родственному.
А ты. Иосиф, – наставлял он отца. – гляди там, не смотри на сторону. жена у тебя красавица. Моя, правда, чуть покрасивее будет, – пошутил он, но твоя… О-о!. где сейчас такую найдешь. Да… Береги там себя и знай – тебя здесь ждут, и твоя семья, и мы, твои друзья. Он достал из кармана портсигар, достал из него папиросу, смял пальцами мундштук, и, не закуривая, ни к кому не обращаясь, грустно спросил.
– Кто же теперь будет терпеливо выслушивать мою глупую болтовню? Когда мы еще с тобой поспорим, сидя на дувале? Нескоро, – грустно ответил он сам себе.
– Я своим азиатским умишком прикидываю, – в полголоса продолжил Ахмеров, – не скоро эта мясорубка прекратит перемалывать человеческое мясо. Немец, хотя и разбит под Москвой, по-прежнему силен. Сейчас на него вся Европа работает. Украина, Белоруссия. Балтийские страны под немецким сапогом. Ленинград в кольце. Кто бы мог подумать, что какая-то Германия сможет достичь такого успеха. И это при нашей-то самой сильной и непобедимой армии Товарищ
Сталин говорит: «наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!» Я думаю, он знает, что говорит. Но почему он не говорит, когда это произойдет. Что? Ты говоришь – он не бог. Он не бог, но он Сталин! Мы конечно победим. И все же, – когда и какой ценой. Когда побежит фашист? Когда вернем утерянное? Вопросы, вопросы. И знаешь, все их задают. Не все говорят это вслух, но все об этом думают. Конечно, может именно сейчас готовится новое наступление, которое переломит ход войны. Но нам здесь это неведомо. Я думаю, Иосиф, что в армии у тебя будет больше информации, и если об этом можно будет говорить, напиши. Хоп?
– Конечно. Конечно, – заверил его отец. я обязательно буду писать, хотя писатель из меня никудышный. А насчет перелома в войне, я так тебе скажу, дружище, – очень непохоже, чтобы он произошел в ближайшее время. Сводки Совинформбюро ты конечно слушаешь. Пока что сообщения вроде «после продолжительных и упорных боев наши войска оставили…» звучат по-прежнему чаще, нежели победные реляции. И тот факт, что призывают людей с увечьями и в возрасте, как ты правильно заметил, свидетельствует и о больших потерях в нашей армии и о затяжном характере