– Но сейчас знакомство, это для нас, это за кадром, – принялся он снова уговаривать Любу.
«Как же я устал! – думал в это время продюсер. – Мне ведь скоро пятьдесят пять. И к чему все это? За что мне это? Когда в восьмидесятых, далеких восьмидесятых, я занимался, хорошо, начинал заниматься мультипликацией, я ведь мечтал, что буду делать мультфильмы детям. А что потом? Потом с этими мультфильмами можно было зубы на полку положить. А я что, я как все – коммерция там, все такое. Надо признать, что некоторые сценарии, написанные вот этой вот рукой, между прочим, были весьма неплохи. По крайней мере, там была мысль. А-а, заплатили копейки и все равно положили «в стол». И теперь самое лучшее, что у меня есть – этот проект, и в придачу эта глупая молодежь. Какие же они все глупые!»
В этот момент взгляд у Сан Саныча был такой печальный и укоризненный, что, глядя на него, можно было сгореть от стыда. Только никто его не увидел.
Роман увлеченно тыкал в телефон. Люба обиженно отвернула носик в сторону и немного вверх. Настя не отрывала глаз от Романа. Николай сосредоточенно поправлял костер, словно хотел довести его до совершенства. Сергей оставил свою задумчивость и с наивным выражением, даже слегка приоткрыв рот, смотрел на Настю.
Сан Саныч тяжело вздохнул:
– Сейчас пусть каждый расскажет немного о себе, – снова начал он фальшивым бодрым тоном, отработанным годами. – Любочка, начни, пожалуйста. Давай я представлю тебя остальным. Любовь Максимиллиановна Кулицкая – наша прима.
– Ха, прима! Отборочный тур не прошла, – вполголоса, но вполне различимо хохотнул Роман, не отрываясь от экрана смартфона.
– Что ты сказал?! – тут же набросилась на него Люба. Ее красивое лицо исказилось. Красные пятна были почти не видны под тональником, но накаченные гелем губы скривились неестественной дугой.
Роман вскинул руки и закрылся в шутовском жесте, изображая ужас.
Сан Саныч покрылся холодным потом: «А ведь придется постоянно разбирать конфликты! И зачем я в это ввязался!» – подумалось ему.
Но в это время в их круг вошла Марья Ивановна – пожилая женщина, про которую все успели забыть. Да и кто же будет помнить про уборщицу, повариху, костюмершу – какие только она не выполняла обязанности; в общем, про обслуживающий персонал. Сейчас Марья Ивановна несла в одной руке чайник, а в другой, тяжело изгибаясь на один бок, полканистры воды. Она прихрамывала почти незаметно, просто осторожно ставя ноги, уже прихваченные артритом.
Чтобы пройти, старушка слегка отодвинула разбушевавшуюся Любу, как досадный мешающийся предмет, как табуретку посреди кухни. Девушка вскинула руки в немом движении: «Да это же невозможно!» И снова уселась на место.
Роман тут же заинтересованно уткнулся в телефон, словно ничего и не произошло.
Сан Саныч выдохнул. Николай и Сергей почти одновременно поднялись помочь с чаем. Марья Ивановна оставила им посуду и поковыляла к вагончику.
Люба приняла для себя