«Сегодня мы его поймаем, – гордо думал Вр’вин, смиряя непрошеную дрожь. – Страж купился на уловку, поверил, что мы готовимся к долгой зимовке. Идиот, даже не заметил, что у нас припасы на исходе, а новые взять негде».
План по поимке стража предложил посланец, не меньше людей уставший от бессмысленного ожидания. Он же нашёл и рощу, и это место, где прятались теперь верные – все, кроме двоих воинов, что остались стеречь пленника.
В том, что оставшиеся сегодня погибнут, Вр'вин не сомневался – посланник рассказал ему, что страж хороший боец. Что ж, пусть падут во славу богов, для них это будет честью.
…Оставшиеся в лагере верные не догадывались о собственной участи. Они тоже были убеждены, что отряд остаётся на зимовку. Один из них, совсем ещё молодой, даже не успел ничего понять перед тем, как клинки стража вспороли ему горло. Будто не веря в реальность происходящего, он потянулся руками к шее, ощупал рану и недоумённо скосил глаза на окровавленные пальцы. Лицо верного исказилось одновременно ужасом и яростью, он раскрыл рот, чтоб предупредить сотоварища, но не смог издать ни единого звука, кроме бульканья.
Второй, точно зверь, в последний миг успел почуять неладное и обернулся, но вновь вспыхнула кружевным узором сталь, лезвие со свистом рассекло воздух – и голова верного отделилась от тела.
Наскоро вытерев скимитары, Атиас бесшумно скользнул внутрь шалаша. Понурый пленник, связанный по рукам и с кляпом во рту, поднял голову, и глаза его расширились от удивления.
– Т-с-с, – приложил палец к губам страж. – Я друг.
Пленник отчаянно замотал головой, отползая в сторону.
– Да не дрыгайся ты, – раздражённо бросил ему Атиас, провёл скимитаром по стягивавшим запястья пленника верёвкам, и тот едва заметно дёрнул щекой, когда голубое лезвие случайно скользнуло по запястью.
– Идём, – решительно скомандовал страж. – Надо успеть уйти подальше, пока акман с приспешниками не…
– Это ловушка, – выдернув изо рта кляп, торопливо выпалил пленник.
И тотчас снаружи, перекрывая завывания не на шутку разыгравшейся метели, послышался шум – будто крылья хлестнули по воздуху. Раз, другой. А следом раздался многоголосый вопль торжества. Шалаш задрожал, образовывавшие его стены ветки раздвинулись в стороны, сразу несколько мечей просунулись в образовавшиеся щели и остановились, остриями уперевшись в стража.
Атиас покосился на пленника. Тот сидел, не шелохнувшись, и только укоризненно смотрел то на стража, то на наставленные на них обоих мечи.
«Как же глупо…» – скрежетнул зубами огненноглазый.
Стража и пленника грубо выволокли из-под остатков шалаша, связали обоим руки и усадили прямо в снег. Клинки голубой стали предусмотрительно