Она рассмеялась:
– Мой отец тоже был майор.
– Ну, майор – это еще терпимо, – сказал я.
– А ты знаешь старика Хаке? – спросила она.
Внезапно меня охватило недоброе предчувствие.
– Не такой ли это бравый коротыш с красным лицом, седыми усами да громовым голосом? Из тех, что любят прогуливаться в городском парке?
– Ага, попался! – рассмеялась она, посмотрев на букет сирени. – Нет, он высокий, бледный и в роговых очках.
– Тогда я его не знаю.
– Хочешь, я тебя с ним познакомлю? Очень милый человек.
– Избави боже! Мой круг пока что очерчен мастерской и пансионом фрау Залевски.
В дверь постучали. Та же горничная вкатила низкий столик на колесиках. Тонкий белый фарфор, серебряный подносик с пирожными и еще такой же с неправдоподобно крошечными бутербродиками, салфетки, сигареты и бог весть что еще, – пораженный, я не мог оторвать от всего этого взгляда.
– Смилуйся, Пат! – наконец произнес я. – Да ведь это все как в кино. Я еще в парадной заметил, что мы стоим на разных ступенях социальной лестницы. Не забывай, что я привык есть с засаленной бумаги на подоконнике фрау Залевски в соседстве с доброй и верной спиртовкой. Сжалься над обитателем убогих пансионов, ежели он, потрясенный, раскокает тебе чашку!
Она рассмеялась.
– Нет уж, пожалуйста, не надо. Честь автомобилиста тебе этого не позволит. Ты ведь обязан быть ловким. – Она взялась за ручку маленького чайника. – Хочешь чаю или кофе?
– Чаю или кофе? А что, есть и то и другое?
– Да. Вот смотри!
– Великолепно! Как в лучших ресторанах! Недостает только музыки.
Она отклонилась в сторону и включила маленький портативный приемник, который я не заметил сразу.
– Итак, чего же ты хочешь – чаю или кофе?
– Кофе, простецкого кофе, Пат. Ведь я человек сельский. А что будешь ты?
– Я выпью с тобой кофе.
– А вообще ты пьешь чай?
– Да.
– Вот тебе на!
– Я уже начинаю привыкать к кофе. С чем ты будешь – с пирожными или бутербродами?
– И с тем и с другим, Пат. Нельзя упускать такие возможности. Потом я выпью и чаю. Хочу попробовать все, что у тебя есть.
Она со смехом наполнила мне тарелку. Я запротестовал:
– Довольно, довольно! Не забывай, что рядом с нами подполковник! А начальство любит умеренность в нижних чинах.
– Только в питье, Робби. Старик Эгберт сам обожает пирожные с кремом.
– Умеренность в комфорте тоже, – заметил я. – В свое время они здорово нас от него отучили.
Я стал перекатывать столик на резиновых колесиках взад и вперед. Его бесшумный ход по ковру был настолько приятен, что хотелось длить эту игру. Я огляделся. Все здесь гармонировало одно с другим.
– Да, Пат, – сказал я, – так, стало быть, жили наши предки!
Она