Поток воды устремлялся в кухню по заземленной трубе и попадал в одну из двух деревянных раковин. Грах раздул огонь в очаге, достал вертела, котлы, сковородки и прочую кухонную утварь. Потом открыл банки с различными приправами и объяснил природу каждой, время от времени бросая презрительные замечания по поводу моей косорукости и глупости.
Я интерпретировал его вибрации как проявление враждебности и презрения. Природа их была выше моего понимания, поскольку я не сделал ничего, что могло бы вызвать у Граха подобное отношение. Из чего заключил, что это объясняется его ревностью ко всякому, кто посягал на монополию Граха на старого Мальдивиуса. Ревность эта распространяется и на меня, хоть очутился я здесь против собственной воли. Проклятое железо! Оставалось только завидовать тем, кто мог свободно использовать феррум на такую мелочь, как оконная решетка.
Должен сказать, что хотя за время службы в Первой реальности мне пришлось пройти через множество испытаний, ни одно из них не было таким тяжким, как приготовление обеда. Грах закончил объяснения – если это глумление можно назвать так, – поставил передо мной песочные часы, которые должны были отсчитывать время приготовления блюда, и оставил одного.
Я попытался следовать его указаниям, но меня постоянно смущали местные обозначения времени, расстояние до очага и тому подобные вещи.
Когда я решил, что теперь все находится под моим контролем, то отправился в кабинет за дальнейшими инструкциями. Само собой, свернул не туда и потерялся в лабиринте. Наконец вновь оказался возле входа. С трудом восстановил в памяти формулу для входящего в лабиринт и на сей раз достиг кабинета без лишних затруднений.
– Где же наш обед? – поднял брови Мальдивиус.
Они с Грахом сидели на потрепанных стульях. Оба потягивали из глиняных чашек жидкость под названием «оликау», ввозимую из Паалуа через Западный океан.
– У меня возникли вопросы, сэр… – Я уточнил ряд деталей и, получив ответы, нашел дорогу к выходу.
Кухня к возвращению была вся в дыму и зловонии, так как за время отсутствия основная еда – ломтики ветчины – превратилась в отменные сочные головешки.
Я снова вернулся в кабинет.
– Ну, – нетерпеливо фыркнул Мальдивиус, – где же теперь наша еда?
Я повинился.
– Идиот! – вскричал колдун. – Клянусь бородой Зеватаса, изо всех жалких, тупых, безруких, бесполезных демонов, которых я когда-либо видел, ты самый худший!
Он схватил палку