Дело не только в том, что остров появился, а потом исчез. Ни Ма, ни Дяде он не говорил об этом, но дело было в невиданном улове, который в то утро набился в их сети. Это странно, да, с этим все согласились. Чего никто не видел, даже его по-детски любопытные сыновья, это как рябила вода, сперва на расстоянии, когда они поставили сети, а потом все ближе и ближе к сетям. Стаи рыб плыли к ним.
Па был не из тех, кто верит в удачу. Впрочем, имя ему дали в честь процветания – Ли А Хуат. Отец Па, завзятый игрок, обожал маджонг и “двенадцать карт” со всеми сопутствующими игре пороками – пьянством, праздностью, безбожием. Сам Па и появился на свет по недоразумению, отцу его к тому времени уже исполнилось пятьдесят три года, и он, по его собственным словам, был доволен тем, что “еще способен выстрелить”. Сына назвали в честь богатства, которое, как надеялся отец, мальчик принесет им, потому что на момент его рождения финансовое положение семьи оставляло желать лучшего. Отец проиграл все на свете, включая лодку. Он спускал на игру весь заработок, который его многострадальным жене и дочерям платили за случайные, полученные из жалости подработки, – если только бедняжки не успевали спрятать деньги в банку из-под печенья, хранившуюся под грязным бельем.
Отец надеялся, что Па станет его счастливой звездой. Долгожданным наследником, завершающим бесконечную вереницу дочерей. Однако Па сызмала бунтовал против него и принимал сторону матери и сестер. И никогда не забывал полученный от отца жестокий урок. Мальчику было тогда девять. Родители в очередной раз скандалили из-за денег.
– Ты хочешь, чтобы твой сын всю жизнь твои долги выплачивал? Ты этого хочешь, да?! – кричала мать.
Отец посмотрел на мальчика. Желтые глаза были в сеточке красных прожилок, опухший нос блестел.
– А Хуат этого не боится, верно? А Хуат любит папу, он хороший сын и будет ему помогать.
Па помнил внезапный прилив ненависти, руки стали горячими, кожу закололо, словно он слишком долго пробыл на солнце.
– Я буду помогать Ма, а до тебя мне никакого дела нет, – спокойно проговорил он.
Обычно отец наказывал его тростиной, но в ту ночь он слишком торопился и искать ее не стал. Правый глаз у Па не открывался еще несколько недель.
Счастливой отцовской звездой он не стал. Положение в семье ухудшалось, деньги появлялись все реже, а однажды ночью отец не вернулся домой. На следующее утро его тело нашли на берегу. Он лежал ничком, возле головы по воде расплылись ошметки рвоты. Он пьяный возвращался с игры и завернул на берег. Там, похоже, споткнулся и упал в воду, а подняться уже не сумел, захлебнулся, хотя вода там была высотой дюйма два, не больше.
Отгоревав положенный срок, домочадцы сняли приколотые к рукавам квадратные лоскутки белой ткани и зажили