Он ничего не сказал мне, он ничего не сказал моим родителям, он ничего не сказал моим врачам. Ни тогда, ни когда-либо вообще. Упомянутое им амбулаторное заключение ухогорлоноса из Конкорда так и не показали ни мне, ни кому-либо из тех, кто меня лечил. А теперь оно затерялось в прошлом.
Впрочем, читая его скоропись двадцать пять лет спустя, я слышу скрип пера его авторучки. Я – пациентка нашего школьного лазарета. Я сижу на койке и пытаюсь глотнуть имбирного эля. Не помню точно, но, наверное, так и было. Я вежлива и послушна, но не приветлива. Я довольно худа, волосы распущены, на лице ни капли макияжа. Вероятно, мне не терпится вернуться к учебе. Он просит меня открыть рот и сказать: «А-ааа». Ненадолго. Я вижу, как он выключает свой фонарик и кладет его обратно в карман пиджака. Как и он тогда, сейчас я ищу то, чего не смогу найти. В конце концов, это был педиатр. Его работа – лечить детей. Конечно, он не собирался врать мне. Может быть, написав «герпетическая», он хотел всего лишь описать вид этой сыпи, которую он без соответствующих инструментов и разглядеть не мог? А если так, кто рассказал ему о ней? Почему они решили прописать мне зовиракс и почему он подчеркнул это единственное назначение?
И что говорилось в том амбулаторном заключении?
Значительно позже моему домашнему педиатру предоставили информацию о том, что мне начали давать целый ряд медикаментов: да, зовиракс, но также и антибиотики, пастилки для горла и микстуру от кашля – словом, все, что используется, когда неизвестно, что именно с пациентом, и нужно перестраховаться на все случаи жизни.
Только вот похоже, что они знали. Ухогорлонос в Конкорде. Школьный врач. А очень скоро узнала и администрация школы. Какими-то неисповедимыми путями, о которых мне так и не рассказали.
Итак. Пятнадцатилетняя девочка захлебывается кровью. Есть подозрение на БППП, очаг которой находится так глубоко в горле, что его нельзя увидеть при обычном обследовании. Вы считаете это подозрение достаточно обоснованным, чтобы сделать такую запись в ее карте и указать, что она начнет получать соответствующее лечение. Ее растерянность в сочетании с острой формой заболевания дают основания предполагать, что она заразилась совсем недавно. Ее организм никогда прежде не встречался с этим вирусом и дает мощную ответную реакцию. Поскольку она живет в кампусе и, как и все ее соученики, не имеет права покидать его пределы без письменного разрешения своего наставника, то можно быть уверенным в том, что она заразилась от ученика (или, скажем, от кого-то из преподавателей или администраторов). Таким образом, в этой школе есть как минимум два ученика с этой мучительной, неизлечимой и в высшей степени заразной болезнью. А прямо перед вами эта девочка. Она в тысяче миль от своего дома и не может