– Все не так перспективно, – медленно проговорил он, – вчера посетил Парк Монсо, клинику в восьмом округе. У меня рак и жить осталось совсем чуть-чуть.
Глаза Женевьевы, и так огромные, расширились еще сильнее.
– Но ведь сейчас всё лечат! Должна же быть надежда! – воскликнула она.
– Конечно, но не в лечении. Не верю, что так заканчивается: ну, вроде сыграл в ящик и поминай как звали. Обязательно что-то ждет человека после смерти. А еще, с некоторых пор не нужно притворяться и откладывать на потом. Ты понравилась и вот пьем кофе, а прежде подумал бы, что еще успеем и не успели бы никогда.
Виви глядела на него, не отрываясь и не моргая.
– Я сразу почувствовала в тебе родственную душу! Ни во внешности, ни в словах, а по сути. Представляешь?
Она рассказала о себе всё. О переживаниях, «страшных тайнах», о прошлом, об обидах и счастье, о том, что с дочерью в ее жизнь пришел подлинный смысл.
Рус терзался вопросами о малышке. Во плоти ребенка не существовало, Виви стала мамой в «воображении». «Воспоминания» о днях с дочерью генерировалась автоматически, где бы ни находилось тело Женевьевы – на обслуживании, в отключке, на подзарядке. Возможно, пока Рус беседовал с Алисой о судьбе заказа и Вебстере, Виви успела приготовить ребенку завтрак и отправить в школу. Но, откуда в голове андроида появилась маленькая девочка?
– Тебе не кажется, что дочь – это подарок небес? – спросил он.
Девушка задумчиво посмотрела в окно. В номер заглядывал хмурый полдень.
– Я стала бы мамой, не взирая ни на что, даже если бы мне не полагалось подарков, – твердо ответила она после паузы, – а небо…, наверное, оно оставило меня и ничем не помогает.
– Что ты имеешь ввиду?
На лице Виви отразилась тоска.
– Кошмары. Не понимаю, наяву они случаются или во сне. Вроде бы наяву, но это так ужасно и так отвратительно, что в реальность происходящего не верится.
Повисло молчание. Рус приготовился ждать сколько угодно, девушка боролась с собой. Ее начало знобить, но она жестом пресекла порыв Руса, потянувшегося за пледом.
– Со мной творится неладное, – прошептала Виви горячечно, – Иногда в «Ямакис» приезжают постояльцы, оказывают мне знаки внимания и я, помимо воли, превращаюсь в животное. Они даже не нравятся мне, но я отдаюсь по первому намеку, отдаюсь как самая беспринципная шлюха… Кажется, в этих скотских случках я готова душу заложить! Ничего, ничегошеньки не выходит противопоставить влечению, даже мысли о дочке не спасают! Но это не я!
Она зарыдала, как давно разучились люди – Рус хорошо поработал над первобытной натуральностью своего творения. В этот момент в памяти прояснилось о важнейшем открытии, осталось проткнуть тоненькую мутную пленку, за которой Оно…
– Только прелюдия, Рус! – воскликнула Виви, взяв себя в