Письма с фронта. 1914–1917. А. Е. Снесарев

принцессы – вновь нагромождения… и главное, чуешь, что он не дает результатов изучения истории, а прямо выдумывает. Но отдельные места, но божественная Флоренция, по которой я бегал с деткой, а эта площадь с Палаццо Веккио[12] и т. д. и т. д. Читаешь – и несешься туда вновь со своей женушкой, любуешься апельсинами и синевой воздуха, дышишь воздухом прошлого. Жду завтра ряд твоих писем, которые мне выяснят обстановку.

      Я тебе писал, что числа 2–3 я перевел на твое имя в Каменец 800 рублей; снесись с почтой, чтобы эти деньги были тебе переведены на Петроград. Как хорошо Сережа рисует всех вас, точно живые. Крепко вас обнимаю, целую и благословляю.

Ваш отец и муж Андрей.

      Целуй папу с мамой. Поклон низкий и извинительный Лидуше… икра ее прелесть.

11 июня 1915 г.

      Дорогая моя Женюрочка!

      Мы в своих маневрированиях разошлись с полевыми почтами, почему письма и телеграммы идут и получаются нерегулярно; ты это имей в виду и не волнуйся. Последнее твое письмо от 4 июня. По нему я сужу, что ты что-то надумала, но что, не знаю… дай Бог тебе успеха. 8.VI полк мой забрал 2 пулемета, 3 офиц[ера] и 200 ниж[них] чинов пленными, взял шутя, в 1–2 часа времени. Сейчас у нас стоит тепло, и я хожу в легкой гимнастерке, только на всякий случай вестовой имеет на руках накидку, которая мне служит большую службу. Сейчас вновь посылаю почтаря, чтобы он постарался добыть мне твоих писем; очень меня интригует, приехал ли к вам Сережа и что-то он вам понаговорил. Я так неудачно был представлен на его смотринах, в смысле внешности, а главное, и мне поговорить-то с ним нельзя было толком – из-за болезни головы и постоянных дел; бедный мальчик был предоставлен Осипу и Co, а какой тактике или военной обстановке они его обучали, это трудно предвидеть. Во всяком случае Сережа видал всякие типы, исключая, впрочем, ночную атаку: как его ни толкали в бок, он никак не соглашался проснуться. Кругом все трещало (особенно в лесу и ночью это выходит особенно эффектно), Сережу толкали пинками в бок сколько было сил… не тут-то было. Наутро он и плечами пожимал, и почесывался… и верил, и не верил.

      Еще раз скажу: 2 июня я переслал на твое имя в Каменец 800 рублей, ты сейчас же посылай туда требование о высылке тебе их в Петроград… Сейчас Пономаренко копается в моей походной кровати и вытаскивает застарелые конфеты, пару иссохших лимонов, что-то еще очень старое… Поном[арен]ко недоумевает и смеется: когда-то он засунул все это в кровать и почему он решил 8–7 месяцев тому назад возить упорно эти вещи до полной их изношенности. Памяти у него ни на грош, а грехов кроме того не мало: курит такую махорку, что меня валит с ног, когда дыхнет… на этом пункте у нас постоянные недоразумения.

      Давай твои губки, шейку и малышей, я вас всех обниму, расцелую и благословлю.

Ваш отец и муж Андрей.

15 июня 1915 г.

      Дорогая моя Женюра!

      Посылать тебе телеграммы очень трудно, и ты это имей в виду; и письма-то писать не найдешь ни времени, ни возможности. От Сережи получил письмо, которое обрисовало мне всю картину; Мишу он оставил в нашей квартире, оставив у Кати на него деньги. Ты со своей