Вкусней которых я нигде не видел…
И на Сергее стильные очки,
И резкая открытая улыбка,
А голос низкий, рассудительный, простой.
С его сарая мы зимой кидались,
Как будто бы подстреленные, в снег.
А вот и Шварц Давид во двор спустился,
Сосед наш со второго этажа.
В войну три года он служил в штрафбате
За то, что в ногу ранил офицера
За то, что тот жидом его назвал.
Давид идёт к дворовому столу,
Садится за него, и скоро, скоро
К нему подсядут взрослые мужчины,
И летняя вечерняя беседа,
Качаясь в воздухе, неспешно потечёт.
Я буду проживать и жадно слушать
Рассказы об атаках на войне,
И как мышей морили в Казахстане
И воду подводили к целине.
А кошка Муська мне зелёным глазом
Всё светит, светит, светит из окна,
И темнота двора,
Как одеяло,
В Америке баюкает меня.
2004
Окно в предбанник
Воспоминание о том, как мы подглядывали в женской бане
Как дым над баней поднимался!
Как мы смотрели с Гришкой Лаксом!
Мороз. Вечерний снег. Луна.
Свет жёлтый головокруженья
Подзапотевшего окна.
И, колотящим в тело сердцем,
Движенья голых зрелых баб.
О, чудо женское – раздеться!
Я детства собственного раб.
1996
Бармицва
Ребята закричали: «Ты еврей!»
И кругом встали.
И с каждым вроде я дружил,
Но вместе, в стае,
В них нутряное прорвалось,
Как будто ждали.
«Еврей! Еврей!» – со всех сторон
Неслось, как пенье,
А я от злости весь дрожал
И нетерпенья.
Сыч выступил вперёд –
Большой, красивый,
На голову повыше всех,
Счастливый, сильный.
Он вышел в круг,
Как если б он
Плясать решился.
Его любили все вокруг,
А он гордился.
Как я рванул к нему…
Как будто вдруг
Родного увидал после разлуки,
Как будто бы к спасенью побежал,
Как крылья, широко раскинув руки.
Ударов я не чувствовал тогда,
И злость моя была любви полнее.
И плакал Сыч, размазывая кровь,
И предок мой признал во мне еврея.
1996
Снег шёл сквозь вечер
Снег шёл сквозь вечер,
Фонари лучами трогали ресницы.
Снежинок медленные птицы
Летели таять на губах.
Пальто раскрытого распах,
Как крыльев взмах –
Был жизни всей не меньше.
И тела собственного жар
Блестел в глазах идущих женщин.
1997
Уже гостями наполнялась твоя прихожая.
Телесный люстры свет
Повсюду зажигал веселье.
Блестели радостно