Во всех неблаговидных делах, которые удобряли почву массового недовольства, немалую роль, как уже отмечалось, играла семья Брежнева. Конечно, трудно спорить с тем, что это не снимает ответственности с него самого – ведь он не только терпел, но, может быть, и поощрял дурные нравы членов семьи, прежде всего своих детей. Наверное, это так. Но я не хочу искать виноватых, а просто констатирую факт: от семьи, от многочисленных родственников, а также от близких к ним людей, тянувшихся за Брежневым шлейфом с Украины, Молдавии и других мест его прежней работы, шло что-то дурное, растлевающее, усугублявшее многие его личные слабости и недостатки.
Кое-что Брежнев не мог не видеть. Рассказывали, например, что он не раз с горечью жаловался и на поведение дочери, и на запойно пившего сына. Но это не мешало Брежневу покрывать скандальное поведение дочери, и, конечно же, без его ведома и согласия ее последний муж – Чурбанов – просто не мог бы сделать такую головокружительную карьеру: из заурядного милицейского политработника в считаные годы он стал генерал-лейтенантом, первым заместителем министра внутренних дел, был избран в высшие партийные органы, получал награды, машины, дачи и т. д.
То же самое относится и к сыну Брежнева, который был выдвинут в первые заместители министра внешней торговли и в состоянии тяжкого похмелья, надев, чтобы не было видно опухших глаз, темные очки, не раз вел ответственные торговые переговоры (правда, им, как рассказывали, постоянно руководила одна из его сотрудниц, кстати, по слухам, более или менее сносно разбиравшаяся в делах).
Детьми дело не ограничивалось. Заместителем министра стал брат Брежнева, страдавший тем же пороком, что и сын. Не были обделены и дальние родственники, и родственники родственников, и их друзья.
К тому же, как часто бывает, хорошая черта – доброе отношение к товарищам, их поддержка – переросла в черту плохую и очень опасную: покровительство старым дружкам. В какой-то мере это было, конечно, частью той ловкой кадровой политики, о которой уже говорилось: Брежнев хотел и умел расставлять на ключевые посты «своих» людей, пусть совершенно бездарных, но преданных ему. Потом, насколько можно судить, к этому добавилось уже слабоволие перед напором, натиском рвавшихся к власти родственников, приятелей и знакомых. А Брежнев сознательно или интуитивно опасался свежих, сильных и ярких личностей, предпочитал людей серых, посредственных, а подчас и крайне сомнительных с точки зрения их моральных качеств.
Нельзя снимать с Брежнева вину за то, что его слабостью, проявлявшейся в содействии «блестящим карьерам» своих детей, этим чадолюбием за счет государства, ловко пользовался карьерист Щелоков.
О Щелокове следует сказать несколько слов особо. Брежнев отлично понимал, где находятся рычаги власти, и потому поспешил назначить «своего» человека на пост министра внутренних дел. Щелокова он знал давно и был, видимо, уверен