Скорая помощь приехала быстро. Марандина, Гулю, меня и ещё двоих бедолаг погрузили в машину и увезли в больницу. Там нас промыли со всех сторон, накололи во все места, и к вечеру мне стало лучше. Часов в шесть всех нас, кроме Гули, у которой появились проблемы с почками, перевели в отдельный одноэтажный корпус больницы. В большой палате я обнаружила восьмерых девчонок из нашего класса, которые радостно сообщили мне, что в корпусе находится весь 9 «а».
Оказывается, после того, как нас забрали в больницу, остальные разбежались по домам, но буквально за два часа всех, включая обсерваторских, выловили и свезли в больницу, изолировав, на всякий случай, в отдельном корпусе, объявив строгий карантин. Родителей к нам не пускали, разрешили только передать домашнюю одежду (больничных пижам и халатов на всех не хватало) и строго диетические продукты. Кормили нас кипячёным молоком, которое почему-то наливали в суповые тарелки, и белым вкусным хлебом. Кстати, в том году с прилавков магазинов полностью исчез белый хлеб, который появился только после того, как Советский Союз стал закупать пшеницу у Канады и США, поэтому белый хлеб тогда считался не меньшим деликатесом, чем чёрная икра.
В больнице нас продержали чуть больше двух суток, так ничего и не выявив. Может быть, нас задержали бы и на более длительный срок, но уж больно мы надоели медперсоналу своим поведением. Мы дико шумели, бегали по коридору, мальчишки ночью пытались влезть в нашу палату через окно, но их застукала дежурная медсестра – короче, вели себя так, как и положено детям старшего подросткового возраста, освободившимся, наконец, от опеки родителей и учителей. В результате от нашего гвалта головы заболели у врачей и медсестёр, и главный врач больницы распорядился выписать нас к «чёртовой матери» на третий день нашего весёлого пребывания под строгим карантином.
Поскольку выписка была неожиданной, мы как были в домашней одежде и домашних тапочках, так и пошли по городу большой весёлой компанией, ловя на себе недоумённые взгляды прохожих, что только повышало градус нашего веселья. С песней:
Была бы шляпа, пальто из др-р-ряпа,
А к ним живот и голова-а-а-а…
Была бы водка, а к водке глотка,
Всё остальное трын-трава-а-а-а
мы гурьбой подошли к школе, на крыльце которой стоял новый директор. Мы весело с ним поздоровались, ожидая, что и он обрадуется встрече с нами, но Владимир Александрович хмуро заявил:
– Вам-то трын-трава, а знаете, как мне за вас влетело! Теперь у меня голова болит.
Только тут мы осознали, что произошло что-то из ряда вон