Она не должна есть, пока из рядов чешуек не получится сделать рубаху. Она пьет, только когда дождевая вода набирается в кружку, а спит, только когда невозможно держать веки открытыми, а тело вертикально. И продравши глаза снова приступает к своему незамысловатому действу.
Руки у девки изранены острыми краями чешуи, исколоты предательски соскакивающим кончиком иглы, порезаны ножом. Слезы боли и бессилия текут по бледным щекам, но она продолжает, сама не знает сколько дней.
Знает, что должна закончить, чтобы уйти от сюда. Чтобы вернуться. Но куда? К кому?
***
В кафетерии полным-полно студентов, даже преподавателей, а от Леркиного рассказа все они будто тише становятся. Общаться продолжают, смеяться, даже ругаться, но будто бы на телевизоре звук подкрутили до едва слышного минимума.
Само время будто замирает и Костя забывает, что у них еще зелья после перерыва, который закончился час назад, а значит, на пару уже можно не торопиться, все равно нагоняй будет.
Леркины беспокойные пальцы, мнут, рвут и ломают, так что к концу рассказа на столешнице возвышается неплохая такая горка из обломков зубочисток и обрывков салфеток. Костя накрывает ее пальцы своими, чтобы угомонить, но этого недостаточно. Он решается заговорить. Так проще не обращать внимания на время-тянучку и звуки вокруг сквозь вату. Так проще игнорировать мысли, что штрафом за прогул пары, скорее всего, будет какая-нибудь зубодробительная тема для эссе на теоретической части экзамена. Говорит, чтобы уровнять эти весы откровенности, которые со стороны подруги вот-вот кафельную плитку зала пробьют.
– Не представляю, как ты решилась на это.
– У вас в университетском городке таким не занимаются да? – криво усмехнувшись, подруга вилкой подцепляет последний кусочек огурца из тарелки, в рот не тянет, просто играется, гоняя его словно хоккеист шайбу.
– Там-то, конечно, нет, но… – Костя запнулся, допил черный, явно перезаваренный чай и поморщившись, то ли от горечи, оставшейся на языке, то ли от воспоминаний, продолжил: – Не помню кому пришло в голову. В общем, после восьмого класса мы с одноклассниками упросили родителей устроить нам поездку к хакасским шаманам. Я тогда подумал. Что среди предков были хакасы, почему нет. Родители были не против. Все воспринимали поездку, как своеобразный аттракцион, Диснейленд с местным колоритом. Что могло пойти не так?
Костя раз другой проводит ладонью по ежику волос на затылке. Пытается не уйти далеко в воспоминания, сконцентрироваться на здесь и сейчас, хотя пульсом в ушах уже стучит шаманский бубен.
Леркины серые глаза, грозовые тучи, сканируют в попытке понять, куда ведет эта история, раньше бы подогнала тысячу