***
Костик не выдерживает и после очередной пары буквально зажимает Леру в угол аудитории.
– Если у тебя обет молчания какой кивни, – хмуро требует, ультимативно.
– Нет никакого обета, Соболь. А вот от обеда я бы не отказалась, – даже полуулыбка, которой изгибаются губы только призрак той Лерки, что Костя знает и от голоса тихого, исчезающего снова слегка подташнивает. Особенно, когда она, сидя в самом тихом углу кафетерия, все-таки начинает рассказывать.
***
Лерка так ждет эту поездку. Казалось бы, конец октября: дожди такие, что кругом все либо грязь, либо болото, но семейные поездки на Чудское всегда особенные. Даже если приходится из-за круглосуточных ливней дома сидеть. В доме печка дровами трескает и уже уютно, даже если главная комната не прогрелась. В центре стол круглый стоит, за ним никогда много народа не помещалось, поэтому они едят, как бабушка говорит «партиями», сначала дети, потом уже взрослые. Дом такой старый, что за стенкой слышно, как в соломе мыши шуршат. И подпол уже много-много лет не открывали. Настолько давно, что дети шушукаются: там точно кого-то похоронили. Кого-то кто плохо ел и хулиганил. Лера слушает их и думает, что они большуху явно с кем-то перепутали. От страшных историй их отвлекают старыми игрушками, которые достали с чердака. Деревянные, пугающие ничуть не меньше, чем те истории, которые они только что друг другу рассказывали. Она себя такой взрослой чувствует рядом с маленькими племянниками, что не в силах усидеть подрывается на чердак. Коридор узкий, темный, холодильник в нем тихонечко дребезжит, а сразу за ним и лестница, все равно что стремянка. На чердаке одновременно пахнет влажностью, медом и чесноком, аж нос чешется, а Лера не сдерживается и чешет.
– Мама, нет, — слышит она отцовский голос, строгий как никогда.
– А ты мне поспорь еще. Тебя спрашивал кто? – слова бабушки резкие, обидные. Лера хмурится и как можно тише пытается пройти к закрытой двери, чтобы лучше слышать, что творится за ней, в небольшой комнатке, обустроенной бабушкой под кабинет. — Ты говоришь про мою дочь! – если Лера до этого просто прислушивалась, то теперь боится выдохнуть только, чтобы не пропустить ни слова.
– Мы говорим про будущую большуху и без инициации не обойтись, ты знаешь. Или сейчас, или никогда. Я следующую внучку уже могу не дождаться.
– Ты говоришь это последние десять лет, — фыркает отец.
– И следующие десять тоже скажу. И ничего. Потерпишь.
– Она еще ребенок.
– Лера, зайди, пожалуйста. – Замереть, не в силах пошевелиться, единственная реакция. Чем себя выдала? Как так? – Лера, я прошу только один раз.
Выдохнуть для