– Люди добрые! – запричитала бабушка Химка. – Что это деется? Только что вымыли, отскребли их от грязи, надели чистое, а они вон что?!
Мальчишки стояли посреди лужи, прижимая корабли к груди, к чистым рубашкам. Грязная вода стекала с них, расползалась темным пятном по одежде. Праздника не получилось! Но все же не теряли надежды.
– А оно высохнет, – подал виноватый голос Лешка.
– Пока дойдем до Слободы, мы будем чистыми, – жалобно добавил Колька. – Это же вода.
– Марш, марш немедленно к матерям, чтоб мои глаза вас не видели, антихристы!
– А как же Слобода, церковь? – расхныкался Лешка. – Вы же обещали.
– Сонечка! – стонала баба Химка, обращаясь к подруге. – Уводи меня поскорее от этих обормотов, а не то я вместо церквы попаду на кладбище!
Когда бабушки уходили, два друга ревмя ревели посреди лужи, пополняя ее содержимое своими слезами. За компанию с ними на берегу рыдала и Наташка, размазывая грязной куклой слезы по щекам.
Лешкина мама содрала с друзей одежду и принялась стирать ее в тазике. Колька убежал к себе домой искать утешения, а Лешка расхаживал по избе и вынашивал план мести бабушке. Заложив руки за спину, думал. Как назло ни одной стоящей мести на ум не приходило, все упиралось во время: «Вот когда я вырасту….». Во-первых, долго ждать. Во-вторых, Лешка не умел злиться на бабушку: уж очень он ее любил! Когда взрослые спрашивали его: «Ты чей, мальчик?», то неизменно с гордостью отвечал:
– Мамин и бабушкин!
А вот сегодня она его так подвела! Наконец, решение было принято:
– Все! До обеда буду только маминым. Бабушка пускай останется без меня. Я не ее! До обеда!
Внук сидел на краю тропинки за деревней и ждал бабушку. Рядом с ним примостился лучший друг и подельник Колька.
– Неужели они пошли другим путем? – в который раз Лешка с нетерпением смотрел на дорогу, что ведет через гать в Слободу. – Я уже устал ждать.
– Нельзя же так надолго оставлять внука одного, – поддерживает его Колька и немножко корит бабушку:
– А мы тут сиди, мучайся.
Наконец, они увидели, как две женские фигурки неспешно спускаются с горки по ту сторону гати, и стремглав бросаются к ним наперегонки.
– Бабушка, бабушка! – кричит внук и с распростертыми объятиями бросается к ней, обнимает за ноги, прижимается всем тельцем, шепчет:
– Вы моя, моя, и я вас никому не отдам, бабушка!
Рядом стоит друг Колька, ему тоже очень сильно хочется так же прижаться к старушке и тоже что-нибудь нежно шептать. Он несмело, с опаской подходит к Лешке, и бабушка прижимает к себе и Кольку.
– Ах, вы мои хорошие! Как же я скучала без вас. Постойте, постойте! – старушка отстраняется от детей, долго, слишком долго достает свой узелок,