– А как же армия? – не отставал Генка. Он прекрасно знал, как быстро можно загреметь на службу, если бросаешь институт. Эта участь была уготована его другу Морковину-Брукве, который недавно вылетел из института из-за конфликта с администрацией и был призван в месячный срок после отчисления.
– У меня же ребёнок, я единственный кормилец в семье, – пояснил Запевалов со значением.
«Всё предусмотрел наш лётчик! – восхитился в мыслях Генка, – на работе на девчонок налетает, дома у него семья. Может не учиться, хорошо устроился!»
На следующее утро Запевалов забежал за Генкой, не дожидаясь обеда.
– Мы тут в подвальчике в настольный теннис каждый день режемся. Ровно в одиннадцать ноль-ноль. Приглашаю присоединиться, – пояснил он. Генка не возражал.
Их появление в подвальчике было отмечено радостными приветственными возгласами, адресованными, конечно, не Генке, а Запевалову. В теннис играли исключительно представители сильного пола, среди которых затесалась одинокая, маленькая и некрасивая девушка в очках со столь толстыми линзами, что они были похожи на иллюминаторы подводной лодки. Фигурой девушка напоминала матрёшку – маленькие плечи и крупный зад, причём верхняя и нижняя части тела переходили друг в друга как поставленные один на другой шарики. Сверху шар поменьше диаметром, снизу побольше.
Эта девушка – единственная из всех – вообще не посмотрела в сторону Запевалова. На лице её застыло непримиримое выражение. Но играла она неплохо. Только очень горячилась, и потому часто мазала. Когда била сильно, всегда притоптывала в такт удара ногой. Запевалову она служила идеальной мишенью для шуток. Девушку звали Лина.
– Лина, давай я тебе набойки чечёточные на подошвы поставлю, – под общий хохот притворно-сочувственным тоном обращался к девушке Запевалов, – ты просто недостаточно громко пол пинаешь, потому и мажешь!
Бедная Лина делала вид, что совершенно не обращает на Запевалова внимание, но как раз после этих слов обрушивалась на теннисный шарик особенно яростно.
– Ростом, Лина, ростом пользуйся, – советовал он участливо, когда маломерная Лина не дотянулась до шарика, и тот понуро уткнулся в сетку.
И новый взрыв хохота от благодарных зрителей. Как заметил Генка, многие сюда специально приходили «на Запевалова» и вообще не стремились играть сами.
Но не стоит считать, что Запевалов издевался над безобидной Линой, вовсе нет. Он подтрунивал не только над ней, но и над другими, а главное – над собой. Когда однажды после удара противника шарик с хрустом влепился ему в лоб, Запевалов, потирая ушибленное место, объявил своему обидчику:
– За это тебе, мон шер, пять очков! Подрезал меня на самом взлёте.
Теперь смеялась даже Лина.
В один из дней Генка перед самым окончанием рабочего дня зашёл в туалет, закрыл дверь кабинки, и уже