Вопрос в том, насколько это правда.
– Аэльвэйн Лавиния совершенно здорова. Сообщи Повелителю.
Голос Хьерга выдернул меня из мира легенд, которые я быстро перебирала в уме, и в эту же минуту я осознала, что ничего не почувствовала во время осмотра. Не то что прикосновения, даже на уровне магии.
– Как вы это делаете? – спросила я, усаживаясь на кровати.
Эйзер уже вышла «сообщать Повелителю», но как ни странно, в его присутствии я не чувствовала ни малейшей неловкости. Хотя любой порядочной леди не полагается оставаться наедине с мужчиной, не говоря уже о том, когда на ней только легкий пеньюар поверх ночной сорочки.
– Что именно?
– Осмотр. Я ничего не почувствовала.
– Не зря же я магистр исцеления, – Хьерг снова улыбнулся уголками губ и направился к двери.
– Как себя чувствует Льер?
Слова сорвались с губ, подействовав на элленари, как магическая преграда. Он остановился слишком резко, и столь же резко обернулся.
– Осторожнее с подобными вопросами, леди Лавиния, – предупредил он. – Это может плохо кончиться и для него, и для вас.
Да, кажется я прекрасно понимала, о чем он говорит, но прежде чем меня посетило желание откусить себе язык, Хьерг произнес:
– Я вас не выдам, но на будущее – для вас он Ангсимилльер Орстрен, главнокомандующий его аэльвэрства Повелителя Аурихэйма.
Его Зверства, я бы сказала.
– Спасибо, Хьерг, – произнесла искренне.
– Хорошо.
В ответ на мой незаданный, а если быть точнее, недозаданный вопрос, элленари произнес:
– Тот, о ком вы спрашивали. Сейчас с ним все хорошо.
Я не успела спросить про Амалию, элленари вышел, плотно притворив за собой дверь. Впрочем, надолго я одна не осталась, Эйзер вернулась быстро и сообщила:
– Аэльвэйн Лавиния, Повелитель желает разделить с вами завтрак.
Завтрак со мной пожелали разделить в зале, который превосходил даже нашу столовую в Мортенхэйме. Длинный стол на более чем двадцать персон врастал мраморными ножками в пол, и веяло от него холодом. Впрочем, чем еще может веять от стола, когда за ним сидит Его Аэльвэрство.
Себе он не изменяет, весь в черном, спасает этот наряд только серебристая окантовка. Пожалуй, еще цвет волос элленари, на который больно смотреть, но принимая во внимание то, что мне на него смотреть не очень-то хочется, сойдет. Он поднимается из-за стола, чтобы подать мне руку, за которую мне не хочется браться. Мне вообще не хочется к нему прикасаться, но кто бы меня спрашивал, правда? Ни один уважающий себя мужчина в Энгерии не возьмет женщину за руку, пока она не позволит, этот же сжимает мои пальцы, и в грудь ударяет тягучим, зыбким жаром.
Отнять руку не представляется никакой возможности, поэтому приходится делать вид, что мне все равно. Все равно получается какое-то странное, я бы сказала, даже чересчур, потому что чем сильнее я