Элементарные частицы. Мишель Уэльбек

суждено было сыграть решающую роль в его жизни, и с тех пор он много раз вспоминал его, так и не сумев испытать никаких подлинных эмоций. Он не сумел установить непосредственную связь, физическую связь между ним и двумя взрослыми людьми, которые в тот день, сидя в их столовой, поразили его прежде всего своим высоким ростом и моложавостью. Брюно перешел в шестой класс, и они решили, что с сентября определят его в школу-интернат. Отец будет забирать его в Париж по выходным, а мать попытается время от времени проводить с ним каникулы. Брюно не возражал; он не чувствовал в этих людях открытой враждебности. В любом случае его настоящей жизнью была жизнь с бабушкой.

      8. Омега-самец

      Брюно наклоняется над умывальником. Пижамную куртку он снял. Край фаянсовой раковины врезается в складки его маленького белесого живота. Ему одиннадцать лет. Он собирается почистить зубы, как всегда перед сном, в надежде, что его вечерний туалет пройдет без эксцессов. Но тут к нему подваливает Вильмар, сначала один, и пихает его в плечо. Брюно делает шаг назад, дрожа от страха; он более или менее знает, что его ждет. “Отстаньте…” – еле слышно говорит он.

      Следом подходит Пеле. Низкорослый, коренастый, очень сильный. Он наотмашь бьет Брюно по лицу, тот плачет. Затем они швыряют его на пол, хватают за ноги, тащат волоком. Возле туалета срывают с него пижамные штаны. У него еще совсем маленький член, детский, безволосый. Они вдвоем держат его за волосы, заставляют открыть рот. Пеле елозит туалетным ершиком ему по лицу. Брюно чувствует вкус дерьма. Вопит.

      К ним присоединяется Брассёр; ему четырнадцать, он самый старший из шестиклассников. Достает свой член, который кажется Брюно толстым и огромным. Он встает над ним и мочится прямо ему на лицо. Накануне он заставил Брюно сначала отсосать, а затем вылизать ему задницу, но сегодня ему неохота. “Клеман, у тебя совсем голый хуй, – ржет он, – сейчас мы тебе отрастим волосы…” По его знаку мальчики обмазывают член Брюно пеной для бритья. Брассёр открывает бритву, подносит лезвие поближе. Брюно тогда обкакался от страха.

      Как-то мартовской ночью 1968 года воспитатель обнаружил его в туалете в глубине двора, он лежал там съежившись, голый, весь в дерьме. Он надел на него пижаму и отвел к Коэну, старшему воспитателю. Брюно боялся, что его заставят все рассказать; боялся, что придется заложить Брассёра. Но Коэн, хоть его и вытащили из постели посреди ночи, принял его очень ласково. В отличие от своих подчиненных он обращался к ученикам на “вы”. Это был третий интернат в его послужном списке, и далеко не самый трудный; он знал, что почти всегда жертвы отказываются выдавать своих мучителей. Единственное, что он мог сделать, это наложить взыскание на воспитателя, ответственного за дортуар шестиклассников. Большинство этих детей брошены родителями на произвол судьбы, так что он для них единственный авторитет. Надо следить за ними повнимательнее, вмешиваться до того, как что-то случится, – но это невозможно, у них всего пять воспитателей на двести учеников. Когда