– Вот скотина! – крики Глеба Михайловича сотрясали Ад, – он еще хуже этого нытика Королева!
– Вообще-то, я здесь, – Александр Ильич почил накануне и уже стоял у Котла вместе с Зоей Васильевной и Глебом Михайловичем.
– Он заслуживает чего-то посерьезнее нашей поляны, – заметила Зоя Василевна.
– Надо было мамашу его раздеть и палец в жопу засунуть, чтобы всем понятно стало, почему осмотр при сыночке невозможен! – Глеб Михайлович продолжал кричать в потухший Котел.
– Между прочим, это должно входить в каждый физикальный осмотр, по правилам так положено, – заметил Александр Ильич.
Зоя Васильевна и Глеб Михайлович посмотрели на него с удивлением и презрением.
– Что? – искренне удивился Александр Ильич.
Глеб Михайлович лишь вздохнул и пошел в свою клеть.
– Он так же кричал, когда Вы вчера на приеме перед лицом Лолиты Адольфовны члеником своим размахивали, – пояснила Зоя Васильевна, – только там, наоборот, больше отнять хотел, чем прибавить.
Александр Ильич ни капли не смутился:
– А что тут такого? Я ей водянку показывал. Она врач, смотреть должна…
– А еще скажи потрогать! – злобно крикнул Глеб Михайлович с крыльца своей клети.
– Я между прочим умирающий, – привычно начал Алесандр Ильич, но вдруг опомнился и скорбно опустил плечи.
Как уже было сказано, Александр Ильич умер вчера. Он помнил, как вышел из поликлиники и сел в такси, которое плавно превратилось в лодку Харона. К слову, именно в этот момент Лолита Адольфовна выводила курсивом последнюю букву имени Александра Ильича в Списке Дураков – инцидент с отеком мошонки стал решающим аргументом.
Покойный сразу понял, что умер и даже испытал какое-то облегчение от этого. Тем не менее, путь Александра Ильича к поляне был ничем не примечателен. Он впал в апатию, почти в кататонический ступор и всю дорогу представлял себя Лениным. С одинаково безразличным лицом он встретил двухметрового Кота, поляну, проклятых соседей, рассказывающих про врачиху-ведьму и хижину с надписью «Королев», расположившуюся между двумя пока еще безымянными. Александр Ильич до утра пролежал в ней на полу, но в конце концов, услышав движение и разговоры снаружи, решил, что пора возвращаться к жизни после смерти.
На поляне он застал Зою Васильевну и Глеба Михайловича, оживленно споривших о чем-то. Зоя Васильевна размахивала руками, Глеб Михайлович смотрел на нее сверху вниз и усмехался, скрестив руки на груди.
– О чем вы спорите? – Александр Ильич подошел к ним бесшумно, как тень, и Зоя Васильевна подскочила от неожиданности
– О том, по какому принципу тут клети распределяют, – с явной неохотой ответил Глеб Михайлович, – я говорю, что по росту. Староста наша уважаемая самая низкая будет, а я – самый высокий, поэтому ее хибара первая, и от нее по кругу до меня – лесенка про́клятых идиотов.
– Вы хотели сказать прокля́тых? – уточнил Александр Ильич.
– Хотел бы… – вздохнул Глеб