И когда наконец появилось все это, мы просто были счастливы. И наши права, и наши обязанности уже не обсуждались. Некогда было. Надо было скорей-скорей успеть закончить домашние дела и – на концерт, на репетицию, на запись… Или на самолет.
И тогда никто еще и не слыхал о каких-то там брачных контрактах.
Да и что, если б и слышал?! Что б мы могли тогда разделить, если что?! Только нашу любовь. Разбитую, если, не дай бог, пришлось бы ее делить. Да обручальное колечко. Мое и его.
А его кольцо даже невозможно было б и снять! Не то что разделить. Когда однажды Стахан поднял капот нашей первой машины – «запорожца» – и залез в мотор (что он там натворил? на что нажал?), что-то там закоротило, и обручальное кольцо на его безымянном пальце раскалилось и буквально приварилось к коже! Боль была дикая. И снять это кольцо он не мог очень долго. Да и не снимал.
На этом месте так и остался выжженный шрам. И само обручальное кольцо, конечно.
Так, огнем и железом, я прописалась в его судьбе на всю жизнь.
Если бы не он
Еще до того как мы поженились, еще задолго до этого, мы поссорились. Да так, что могли бы и не помириться вовсе.
Наверно, так бы оно и вышло. Если бы не наш друг, поэт-композитор, ученый-биолог, незабвенный Ген Шангин-Березовский.
Когда-то, когда я уже пела на студенческой сцене, ребята принесли мне песню, про которую сказали: «Это для тебя и про тебя». Это была «Царевна Несмеяна». Никто не знал автора. Все вообще говорили – студенческая народная.
И вот в нашей квартирке на Бронной раздается звонок:
– Алла? Это Ген Шангин.
– Кто вы? Я вас знаю?
– Меня – нет. А вот мою песню – знаете. И поете.
– ?
– «Царевна Несмеяна».
– Стойте! Не потеряйтесь!! Я ведь так и не знаю автора!!! Ищу, но никто не знает!
– Вот я сам вас и нашел.
– Так приходите!
– Так сейчас и приду!
И приходит.
Высокий, симпатичный, интересный мужчина. Прилично старше меня. Умница. Пишет замечательные стихи и песни на них. Это он потом написал для меня «Не торопи любовь, потом наплачешься», «Листопад», а позднее уже и для нашего дуэта – «Если любить так»… Эти песни стали программными и долго украшали наш концертный и пластиночный репертуар.
Мы с Геном подружились. Надолго. Почти навсегда.
Генка принял Стахана сразу же. Это он его тут же стал звать Узбеком. С такой нежностью и уважением, что имя это так навсегда и стало Именем Стахана Рахимова. Узбек.
И вот мы поссорились. Не с Геном, а с моим будущим. Я была уверена, что виноват он. Узбек не сомневался, что я.
К тому времени наши отношения перешли уже в серьезную фазу. И моему Узбеку надоело, что после наших замечательных встреч я каждый раз ухожу домой. В семью. К мужу и маленькой дочке.
И он сорвался.