Не от постоянных ли возлияний? История об этом умалчивает.
Есть непроверенные факты, что, потеряв речь, он изображал оратора, стоя на больничной кровати, как на трибуне, размахивал руками, что-то долго-долго бубнил, а потом сам себе неистово хлопал в ладоши.
Еще он стоял у дверей палаты в ожидании машины, которая отвезет его к Сталину. Что в этой истории впечатляет, так это то, что его и действительно не раз вывозили из больницы, например, на собрание стахановцев в 1975 году, приуроченное к 40-летию его рекорда. В хорошо подогнанном по фигуре костюме, причесанный, он сидел в президиуме, внимательно слушал речи, аплодировал докладчикам. Кто не верит, пусть смотрит телевизионную хронику. Говорят, что рядом с ним постоянно находился врач-психиатр, готовый вколоть больному успокоительное лекарство, случись что. Но не случилось.
При жизни Алексея Григорьевича Стаханова так никто и не узнал о постигшей Героя Труда душевной болезни на почве постоянных банкетов и приемов.
«Извиняюсь за поздний ответ, – объясняет Сталин свою позицию. – Вы ссылаетесь на слова Ленина (см. 26 и 27-й тома) против водки. Слова Ленина, конечно, известны Центральному Комитету. Если ЦК партии, тем не менее, согласился на введение водки, то это потому, что он имел на то согласие Ленина, данное в 1922 году.
Ленин не считал исключенным, что мы сможем при известных жертвах с нашей стороны урегулировать свои расчеты по долгам с буржуазными государствами и получить крупный заем или крупные долгосрочные кредиты. Так думал он в период конференции в Генуе. При такой комбинации нам, конечно, не пришлось бы вводить водку.
Но так как эта комбинация не осуществилась, а денег для промышленности у нас не было, между тем как без известного минимума денежных средств мы не могли рассчитывать на сколько-нибудь сносное развитие нашей промышленности, от которого зависит судьба всего нашего народного хозяйства, – то мы вместе с Лениным пришли к тому, что придется ввести водку.
Что лучше: кабала заграничного капитала или введение водки, – так стоял вопрос перед нами. Ясно, что мы остановились на водке, ибо считали и продолжаем считать, что, если нам ради победы пролетариата и крестьянства предстоит чуточку выпачкаться в грязи, – мы пойдем и на это крайнее средство ради интересов нашего дела.
Вопрос этот стоял у нас на обсуждении ЦК нашей партии в октябре 1924 года. Некоторые члены ЦК возражали против введения водки, не указывая, однако, никаких источников, откуда бы можно было черпать средства для промышленности. В ответ на это 7 членов ЦК, в том числе я, внесли в Пленум следующее заявление:
«Тов.