– Настоящая армия?
– Это же дети! Завидуют взрослым, вот и играют в войну… Хочешь пойти с ними? Ступай. А я поработаю.
Я не заставил себя упрашивать и бросился догонять строй, шагавший по открытой местности.
Мы подошли к разрушенной ветряной мельнице, командир хриплым голосом скомандовал: «Стой!» – и мы остановились.
– Сделаем перекличку! – крикнул он, повернувшись лицом к своим молодцам.
Мальчишек было около тридцати, все они были безусые, большинство босые, а вооружены они были рогатками, палками, деревянными саблями, копьями и перочинными ножами… У них был свой капитан, самый бравый из всех, писарь, горнист и знаменосец. Последний нес боевое знамя – рваное полотнище из тряпок двенадцати родов. Было у них и пять или шесть собак, составлявших кавалерию.
Капитан развернул чистый лист бумаги и принялся выкрикивать имена:
– Трехглазый!
– Я!
– Рак!
– Я!
– Бычок! – Мастерица! – Разорви Ухо! – Ходжа! – Пончик! – Блеблем-блеблем! – Везиръяннакостака́кис! – Антономихелакойоргодимитрака́кис! (можно было только восхищаться, как ему удавалось произносить такое на одном выдохе!) – Черная Колючка! (это прозвище было дано из-за темного колючего кустика у его срамного места). – Капитан Кофе! – Чудак Или́ас! – Беев Сын! – Курощуп! (Этот щупал кур, чтобы узнать, будут ли они нестись). – Лысая Мария! – Аннезин сын! – Салта́р Мухта́р! – Карабурнио́тис! – Плов-Адзем! – Перец-Корица! – Спаси-и-Помилуй! – Хлопковая Задница! (прошу прощения!) – Китаец! – Граф Маслобойнин! – Мелте́м-Экме́к-Кюпе́к! – Мосье Горшечник! – Арнаут Арната́кис! – Сефер Та́сос!
Капитан провел перекличку, не пропустив никого, а затем обратился ко мне:
– А тебя как зовут?
– Йорга́кис.
– Писарь! – обратился капитан к Бееву Сыну, который состоял при нем писарем. – Запиши его: «Горожанин Горожанинский». Явился к нам добровольцем из города.
– Слушаюсь, капитан Кусака!
Я ожидал, что войско так и покатится со смеху, но солдаты остались совершенно серьезными.
Капитан быстро прошелся вдоль строя.
– Вни-ма-ни-е!
Все мы прижали руки к бедрам, ожидая приказа. Тут я улучил время, чтобы рассмотреть его: стройный, смуглый, немногословный, затаивший убийство во взгляде – прирожденный командир!
– Сегодня будет воздушный налет, – сухо сказал он. – Мы – противовоздушная оборона и транспортировка раненых.
Пять или шесть ребят отделились от отряда и стали у каменных стенок, тогда как несколько других бросились к диким маслинам ломать ветки с густой листвой, а прочие принялись вырывать с корнем чабер и собирать чертополох. Собак они загнали в мельницу.
Я не знал, что делать, и принялся собирать хворост, снося его в общую кучу со всем прочим, словно мы собирались разводить костер.
Капитан кивнул горнисту, тот поднес трубу к губам и затрубил тревогу. Мальчишки, стоявшие у стенок, стали вертеть палками между камнями и издавать ртами такой