Самые деликатесные кусочки нуждающимся, это сердце и печень. Я подтолкнул кровоточащие куски к морде собаки. Та страдающе посмотрела на меня, верхняя губа задралась, показывая клыки, но тут же собака успокоилась.
Мне очень важно понять, как моя овчарка меня воспринимает? Странно, что она не пытается вцепиться мне в горло. Я помню её реакцию на зомби, но сейчас ведь ничего похожего не наблюдается. Она настороженна, но не более. Свежее мясо, лежащее перед мордой, пока игнорирует, она ведь не привыкла его есть. Но где же я варить ей буду?
Сам я отдал должное нежному мяску, не смог удержаться. Разгрыз и с удовольствием проглотил хрящики, осталась только задняя ляжка на завтра.
Ну и как я воду притащу, в клювике? Маня явно страдает от жажды, а ручей внизу, метрах в пятистах. Пришлось опять тащить её, повизгивающую от боли, к воде. Там она сама подползла к кромке и начала жадно лакать. Я не решился тащить её назад и принёс ей мясо с доставкой к столу. На сей раз та, недовольно отворачиваясь, но съела потроха, богатые кровью. Ночь мы провели у ручья. А также ещё два последующих дня. Здесь у воды ей лучше, начала вставать и пытаться поесть. Рана её беспокоит, но это не похоже на воспаление. Собака пытается вылизывать бок, думаю хуже от этого не будет. Есть что-то в слюне, помогающее скорейшему заживлению.
Я же пытаюсь понять, что произошло в тот день, когда встретил собаку. Я слышал звуки стрельбы и помню вонь выхлопа от дизеля. Можно предположить, что супер напал на проезжающую машину, где находилась моя собака. Возможен и вариант охоты на самого зверя, хотя мне это кажется абсурдным. Для этого нужны большие силы.
Теперь, зачем собака вмешалась в нашу схватку, она далеко не глупый щенок и знала опасность, исходящую от мутантов. К сожалению, моё тело среагировало адекватно инстинктам дикого зверя, и я сам же полоснул когтем овчарку, подмяв под себя. Правда вовремя прекратил «дружественный огонь». И сейчас мы с собакой пытаемся наладить отношения. Она абсолютно точно не воспринимает меня как врага, но и не доверяет полностью. Однако мою помощь воспринимает благосклонно. Я каждый день приношу свежатинку, это может быть упитанная лесная куропатка или заяц, набравший вес за летние месяцы. По началу собака брезгливо принюхивалась, не понимая, как это можно есть. Потом, насмотревшись на меня, стала присоединяться к трапезе. А на четвёртый день она решилась прогуляться по округе, мне осталось только сопровождать её, наблюдая за лесом.
Все эти дни я упорно заталкивал подальше, вглубь сознания, рассуждения о себе и моём месте в создавшихся условиях. О ребятах, которых сплотил за последние годы и о жене. Мне просто было невыносимо больно думать о том, что с ними