Он осторожно отогнул край одеяла.
Недалеко от его кровати с пола поднялось неведомое существо.
Свет уличного фонаря проникал прямо в окно Никитиной комнаты, и мальчик мог хорошо рассмотреть незнакомца.
Не слишком высокий. Ниже папы и даже, наверное, мамы. Весь покрытый шерстью. С большим носом, похожим на картошку, круглыми весёлыми глазами и огромными лопухастыми ушами. С добродушным выражением на лице. И чуть-чуть расстроенный.
Существо приподняло ногу, потёрло ушибленную коленку и вздохнуло:
– Разбудил всё-таки! – а потом осуждающе посмотрело на Никиту: – Но ты сам виноват! Сколько раз тебе мама говорила: «Убирай игрушки! Убирай игрушки!» Думаешь, зря? Сам бы попробовал, наступил бы в темноте на машинку! – Существо принялось внимательно ощупывать себя со всех сторон, тщательно проверяя наличие необходимого количества рук, ног и прочих частей тела. – Ух и кувырнулся же я! Такое чувство, что всё внутри перемешалось. С ног на голову перевернулось.
Никита присел на кровати. Страха больше не было. Может, потому, что Никита до сих пор точно не разобрался: проснулся он или всё ещё спит и видит сон.
– Ты кто?!
– Я? – Существо недоуменно хмыкнуло, будто хотело сказать: «Неужели ты меня не знаешь?» – Я – Тот, Кто Живёт Под Кроватью. Если коротко – просто Тот.
– Под кроватью? – удивился Никита. – А почему я тебя там ни разу не видел?
По мнению мальчика, Тот был слишком большим, чтобы, спрятавшись под кроватью, оставаться незамеченным.
– Думаешь, на свете существует лишь одна кровать? У тебя! – Тот насмешливо улыбнулся, но выражение на его мордашке по-прежнему оставалось весёлым и добрым. – Я же не сказал, что живу исключительно под ТВОЕЙ кроватью.
– А под чьей ещё?
– Да под чьей угодно! Где интересней, там и живу!
Никита задумчиво потёр щёку.
– А разве под кроватью может быть интересно? Там же темно.
– Много ты понимаешь! – воскликнул Тот. – За темнотой как раз и прячется всё самое интересное! Вот скажи: ты хоть раз забирался под кровать?
Никита смущённо промолчал.
Ни разу он под свою кровать не забирался.
Во-первых, его кровать для этого мало приспособлена: боковая деревянная стенка располагается слишком близко к полу, пролезать под ней тяжело и неудобно. Никита боялся, что непременно застрянет, а он не любит попадать в глупые положения. А что может быть глупее, чем торчать головой под кроватью, ногами наружу и вопить на всю квартиру «Помогите! Спасите!»?
Во-вторых, Никита уже говорил, под кроватью – темно, а темноты мальчик немного боялся.
Правда, под кровать он заглядывал, и не однажды. И даже руку под кровать засовывал, чтобы достать закатившуюся игрушку, карандаш или завалившийся журнал. Но ничего интересного никогда не находил.
Тот, будто бы прочитав Никитины мысли, согласно кивнул:
– Да! Под кровать правильно залезть – это тебе не хухры-мухры! Тут особая сноровка нужна. И воображения немножко. И, само собой, проводник подходящий!
Тот горделиво выпятил грудь и предложил:
– Не хочешь потренироваться?
– Прямо сейчас? – Никита опять испугался.
Если уж днём под кроватью темнота, что ж там ночью творится!
А Тот прищурил глаза, посмотрел на мальчика с лукавым любопытством, словно спрашивал: «Что? Боишься?» – и чуть заметно улыбнулся.
Этого Никита не выдержал. Чтобы кто-то – даже непонятно кто! – над ним потешался! Его зайчишкой трусливым считал!
Никита вскочил:
– Давай!
– Давай! – весело подхватил Тот, присел, засунул под кровать голову и протянул лохматую руку замешкавшемуся Никите.
Никита крепко ухватил руку, очень мягкую и тёплую на ощупь, тоже присел и с отчаянной решимостью полез под кровать. Только глаза всё-таки зажмурил.
Глава вторая
Подкроватный снег
Никита не заметил, когда перестал ощущать под животом гладкий прохладный линолеум. Неожиданно пол накренился, и они с Тотом быстро заскользили вниз. Как с горки!
Глаза у мальчика сами распахнулись, но тут же снова зажмурились от яркого-яркого света. Никита выпустил руку Тота, пару раз кувырнулся и упал на что-то мягкое и пушистое.
– Ух! Вот это да! – раздался над его головой восторженный голос Тота, и Никита потихоньку, медленно начал приоткрывать глаза.
Сначала он увидел белую ровную поверхность, уходящую вдаль. Потом его взгляд пробежал по этой поверхности до самого её края и обнаружил что-то невероятно голубое.
Небо!