Новосильцевская Владимирская церковь
Переулок у здания бывшей богадельни с 1999 года стал именоваться Новосильцевским.
Очень часто у бывшей церковной ограды и в наши дни можно увидеть горящие свечи. Кто их ставит и зачем, до сих пор неизвестно. Хотя там не раз замечали даму в чёрной накидке.
Роковой аксессуар
Пожалуй, трудно найти ещё один город, где оброненный кем-то аксессуар, такой как перчатка, может восприниматься как-то иначе, чем просто чья-то потеря. Но таков уж Петербург, что даже самая простая вещь способна всколыхнуть или даже перевернуть целые пласты времени. Выстроить удивительные взаимосвязи.
Время проходит стремительно, и сегодня, казалось бы, ничто не напоминает о том, когда за любовь платили жизнью, а слово «честь» было, по сути, синонимом слову «дуэль». Но это только кажется. Примеры тому и парк Лесотехнической академии, и другие «дуэльные» места Петербурга. Такие как Чёрная речка, Парголовская дорога, Каменный остров.
На Чёрной речке в 1837 году прозвучал роковой выстрел, оборвавший жизнь великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Это место было выбрано дуэлянтами не случайно. Надо сказать, что Чёрная речка и территория за речкой заслужили славу дуэлянтских мест задолго до того зимнего дня. Отдалённость от центра и тишина как магнит притягивала сюда тех, кто хотел решить вопросы чести при помощи оружия. И притягивала ещё долго после роковой дуэли Пушкина и Дантеса.
Мир полон удивительных взаимосвязей. Судите сами. Пистолеты для дуэли Пушкина и Дантеса были взяты Эрнестом де Барантом. Спустя три года опять-таки за Чёрной речкой, чуть дальше – у старой Парголовской дороги, состоялась дуэль Эрнеста де Баранта с Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Именно после этой дуэли Лермонтов и был сослан. Правда, и де Барант поплатился за поединок.
Говоря о Чёрной речке, конечно, хочется вспомнить и ещё одну знаменитую дуэль. Почти на том самом месте, где стрелялись Дантес и Пушкин, произошёл ещё один поединок, получивший всероссийскую огласку.
Здесь в начале ХХ века состоялась дуэль между замечательными русскими поэтами – 25-летним Николаем Гумилёвым и 32-летним Максом Волошиным.
Макс Волошин (Максимилиан Александрович Кириенко-Волошин) несколько месяцев мистифицировал литературный Петербург публикациями стихотворений Черубины де Габриак, – такой псевдоним он придумал для поэтессы Елизаветы Ивановны Васильевой. Когда мистификация вскрылась, Николай Степанович Гумилёв, самый страстный