– С какой скоростью ты сделала вывод: женат, врун, бандит. На бандита он совсем не похож, – не согласилась я.
– Ты считаешь, что у всех бандитов тупые и страшные рожи? Сейчас новая волна, они лакированные и рафинированные, – хохотнула она.
– Никакой он не бандит, а бизнесмен.
– Таинственный бизнесмен, таинственный бизнес, прямо конспирация, как в триллере, – с иронией заметила Нора. – Ты ничего про него толком не знаешь. Вы даже встречаетесь на чужой квартире.
– С чего ты взяла? Это его квартира.
– Ты сама говорила, что помещение там как нежилое. Темнит он, – продолжала подруга вправлять мне мозги.
– Как ты можешь это утверждать, если ни разу его не видела, – слабо возразила я.
– Ты сама это знаешь. Помнишь, что сказал классик про самообман? Надо все выяснить. Неизвестно, с кем ты связалась.
– Не буду ничего выяснять, я счастлива, а остальное не имеет значения.
– Счастлива – это не когда сидишь с кисляком на лице и не ждешь, как идиотка, придет – не придет, позвонит – не позвонит.
– Зря я тебе все рассказала, – рассердилась я. – Столько негатива вылила, да еще и бандит! Ты же его не знаешь.
– Так познакомь нас. Я вмиг его раскушу. Хочешь, найду всю инфу про него, раз у тебя не получилось? Это проще простого.
– Не надо ничего искать, – отклонила я.
Разговор с подругой окончательно испортил мне настроение. Несмотря на мой взбрык, в душе я с ней согласилась. Подозрения, что Стас меня обманывает, возникли не сразу. Первые время я, одуревшая и ослепленная, летала наподобие персонажей картин Шагала. Сделанные в этот период работы отражали мое летающее состояние – родились неожиданные для меня самой идеи. Могу поспорить с теми, кто утверждает, что лучшее создается в период мук. У меня получилось наоборот: счастье, а я считала это счастьем, дало мне невероятный толчок, сдвинуло с места, повело меня как художника в новом направлении. Я трудилась без устали и часто по ночам, а днем при первом же звонке Стаса: «Приходи!» – мчалась к нему. Позже, когда раскрылся его обман, я сидела в своей комнате-мастерской, забросив кисти, краски, карандаши, и мои работы, некоторые незаконченные, смотрели на меня с укором. Страдания нисколько не вдохновляли на творчество – напротив, они отнимали силы и желание что-либо делать. Я настолько в них погрузилась, что иногда казалось, что я ими упиваюсь. Есть в жалости к себе такой момент.
На следующий день после разговора с Норой я поплелась к очередному клиенту. Именно поплелась – шла с неохотой. От дурных предчувствий все внутри меня ныло и болело. Перенести встречу с клиенткой я себе не позволила – должна зарабатывать. Если бы я вдруг осталась без копейки, к матери ни за что не обратилась бы за помощью. «Я же говорила, что ты от меня зависишь!» – произнесла бы она с торжеством.
Портреты на заказ приносили