– Он голый! – ахнула стоящая рядом с ним женщина и сконфуженно засмеялась.
– Почему вас это удивляет? – спросил сухощавый старик с невероятно белоснежной бородкой, сверкающей на солнце, как серебряные слитки. – Вероятно, такое было условие, так ведь? – Он обернулся к человеку без лица. Все остальные немедленно замолчали и так же, как старик, напряженно ожидали ответа.
Мужчина махнул рукой Константину и ровным голосом проговорил:
– Итак, мы рады видеть вас в нашем обществе!
Чешуя на месте его лица собралась в какой-то чудовищный комок пульсирующей плоти. Буквы на бейдже загорелись желтым пламенем.
– Он! – закричал толстяк в синем свитере.
– Это он!!! – тоненько подхватила женщина.
– Он!!! О-о-о-н!!!
Крик заполнил улицу, чьи-то руки подхватили его, увлекли обратно в тоннель, слизь устремилась следом, как дворняга на улице спешит за бросившим ей кусок колбасы дворником.
– Он!!! – грохотало в стенах тоннеля.
– Костя!
Он открыл глаза, из дымки кошмарного сновидения выплыло лицо жены.
– Костя, что с тобой?!
Лицо охолодила пригоршня воды, Морозов сморщил нос и чихнул. Он увидел склонившееся над ним встревоженное лицо тестя.
– Эка тебя рубануло, сынок! – Иван Степанович подложил ему под шею валик из сложенной подушки.
Константин поморгал немного, яркий свет лампы бил в глаза, как прожектор.
– Что случилось? – спросил он, поднимаясь. Голова слегка кружилась, но в целом он чувствовал себя вполне нормально.
– Ну слава богу! – Тесть перекрестился. – Ты махнул сто граммов, ушел, мы с Натой думали – прогуляться решил. А потом глянь! А ты в кровати лежишь! Лицо бледное как простыня, и кричишь что-то…
Морозов встал с кровати, прошелся по спальне. Посмотрел на яркий постер, висящий на стене: гроздья винограда на фоне синего моря и заливающего гористую местность солнца. Перевел взгляд на вставленную в серебристую рамочку свадебную фотографию. Они с Наташей стоят, обнявшись, невеста в белоснежном платье, круглолицая, розовощекая, широкая в кости, он – в черном строгом костюме и белой рубашке. Наташа улыбается, блестят зубы двадцатитрехлетней девушки, он насуплен, густые черные волосы спадают на лоб, все та же ямочка на подбородке. Все было знакомое, привычное и пугающе чужое. Словно нашел в кладовке старую куртку, которую давно считал потерянной.
– Костя, у тебя раньше были обмороки? – Жена шла следом, готовая подхватить за руку.
– Не помню… Не знаю. Вроде бы нет…
Морозов сел за кухонный стол, налил себе полстакана самогона.
– Может быть, не надо пить больше? – робко спросила жена. Она никогда раньше не разговаривала с ним вот таким, заискивающим, тоном. Это было странно и немного раздражало.
– Все нормально! –