Я плохо помню, куда меня привезли среди ночи, но даже по тому, что вижу из окна, могу оценить масштабы. Большой дом, большой двор… Где еще мог жить мажор? Явно не в деревянной бабушкиной развалюшке.
Легкое одеяло, в которое я завернулась, все время сползает с груди. Надо бы найти свою одежду. Оглядываюсь. Ее нигде нет. Подхожу к шкафу с закрытыми дверцами. Заглядываю в него. Тоже ничего. И как выйти отсюда? Мой организм жалобно ноет от желания срочно найти туалет. Закусив губу, сажусь на кровать, свесив вниз ноги.
– Ты проснулась? – В спальне появляется та самая женщина, что возилась со мной добрую половину ночи. Как же вовремя. – Сейчас, сейчас. – смеется она, видимо, прочитав все по моему жалобно скуксившемуся лицу. – Вот, возьми, должно подойти. У нас женских вещей нет в доме. Одни мальчишки. Платон помладше был, носил, – протягивает мне стопку одежды. – Переодевайся, я покажу тебе дом и накормлю завтраком.
Быстро надеваю серые спортивные штаны на мягкой резинке и свободную белую футболку. Выскакиваю из комнаты, пригладив волосы ладошкой.
Арина, так зовут эту заботливую женщину, первым делом провожает меня в санитарную комнату, расположенную недалеко от моей. Вручает мне расческу, зубную пасту, запакованную щетку и чистые полотенца. Привожу себя в порядок и возвращаюсь к ней.
– Легче? – улыбается.
– Да, спасибо. Скажите, а мама? С ней все в порядке?
– Я почти ничего не знаю. Персоналу не сильно докладывают, – гладит меня по руке. – Слышала, что она в больнице и пока без сознания. Борислав Георгиевич, хозяин дома и папа наших мальчишек, – последнее говорит с особенной теплотой, – занимается ее лечением. Не переживай. Все будет хорошо.
– А я могу к ней поехать?
– Не думаю, что сейчас в этом есть большой смысл. Могут еще и не пустить, но это ты лучше спроси у самого Борислава Георгиевича, когда он появится. А пока пойдем, я тебя покормлю и надо обработать ссадины.
– Вы говорили про мальчишек. Их здесь много? – хочется понимать масштабы бедствия.
Один мажор – это катастрофа, а если их несколько, это же вообще страшно!
– Мальчишек у нас двое. Ну как мальчишек. Это я их так называю, потому что выросли на моих глазах. Гордею недавно двадцать три исполнилось, а у Платона сегодня день рождения. Этому ежику теперь восемнадцать. Совсем большой стал.
– Почему «ежик»? – смеюсь, проходя в след за Ариной в столовую, размером со всю нашу с мамой квартиру.
– Колючий, потому что. И фыркает все время. Садись. Ты что будешь? Есть каша, творог, йогурт. Могу просто бутерброды тебе сделать. Чай, кофе, сок, молоко? – перечисляет она.
– Да я… сама могу бутерброды… – мне становится совсем неловко за такое беспокойство.
Как-то не принято у нас обслуживание. У мамы работа такая, что