Со временем ловкий кипчак сообразил, что не только в сочных заливных лугах можно коров кормить. Молодая зелень из ничейных кустов вдоль реки ничем не хуже. Да и сено можно покупать – стали привозить по реке на продажу. Так и совсем ушёл на вольные хлеба. Стал совсем сам себе хозяин. Теперь торговал только молоком. Каждое утро отвозил в лавку. Туда пешком, с парой гружёных мулов на поводу. Обратно налегке с деньгами и базарными покупками.
Сегодня с ним увязался любимый пёс. Эталмас с детства любил собак. Это у него из степи. Там собака верный помощник. Сторож. Без неё не уберечь скота. Потому так ценились хорошие волкодавы. Это здесь в городе учёные муллы могут твердить, что собака – нечистое животное. Люди, живущие за глиняными стенами, плохо понимают людей, живущих за войлочными. Было время ханы так и делили своих подданных. Больше всего ценили тех, кто за войлочными. Не мудрено. Сами ханы тоже были из них.
Это теперь настроили дворцов из кирпича. В дедовские юрты отправляются только на лето. Сам хан Узбек теперь султан, защитник веры арабов. Богохранимый Сарай просыпается и засыпает под голоса азанчи с многочисленных мечетей. Новая вера принесла с собой новую силу – силу денег. Силу перед которой склонились отважные воины из привольной степи. Из-за войлочных стен.
Вот и Эталмас живёт сейчас в кирпичном доме. Дай ему лук – с десяти шагов ишаку в задницу не попадёт. А ведь было время – птицу на лету бил. В городе это умение ни к чему.
Сторожевые псы здесь тоже больше для лая. Чтобы чужих встречали. Волков в окрестностях Сарая немного. Да и те людей боятся больше, чем те их.
Эталмас держал небольшого, но крепкого пса бледного окраса. Подобрал щенком прямо на городской улице. В отличие от тех, кто считал, что собака должна искать пропитание сама, хорошо кормил. Благо лишнего молока и творога хватало. Пёс платил хозяину самой преданной любовью. Ни на шаг не отходил. Вот и теперь увязался с ним в город. Вроде охраны.
Хотя какая охрана? В державе славного хана Узбека правит закон и порядок. Эталмас даже кинжал с собой не берёт, только небольшой нож, которым писцы калам очиняют. Хоть и возвращается обратно с кошелём денег. Страшно даже подумать, что какой-нибудь несчастный осмелится напасть на путника в фарсахе от городской стражи.