чтобы вещи носились до достойной изношенности;
никуда не переезжать, ничего не переставлять,
пусть лежит, как лежало,
стоит, как стояло,
пусть крутится, как крутилось,
пусть не крутится, как не крутилось,
никаких перемен, замри всё вокруг!
А в это время в душе происходит революция:
всё ломается, выворачивается наизнанку, рушится —
ты уже совершенно другой человек,
но об этом никто не догадывается:
походка та же, усмешка та же,
по-прежнему внимательно рассматриваешь дам,
по-прежнему всегда готов принять сто грамм —
моя любимая хитрость,
мой любимый обман.
Бассейн
(заявка на художественный фильм)
Привиделся мне глубокий
просторный бассейн
в середине середины мира.
Дно его едва покрыто водой,
люди в бассейне стояли
небольшими кучками,
по двое, по трое, по пятеро,
и в каждой кучке – конфликт, борьба,
здесь были представлены все
противоборства рода человеческого:
вечный треугольник —
он ее любит, она любит другого,
отцы и дети, богатые и бедные,
белые и черные,
националисты и космополиты,
евреи и юдофобы,
чеченцы и русские,
ирландцы и англичане,
и так далее, и так далее, и так далее.
Между тем вода в бассейне
понемногу, почти незаметно поднимается:
по щиколотку, по колено,
ниже пупка, выше пупка,
по грудь, по горло,
но люди воды не замечают —
кричат, спорят, ругаются, дерутся,
вода уже до подбородка добралась,
заливает рты,
но непримиримые бойцы
всех известных в мире конфликтов
подпрыгивают, залезают на плечи друг друга,
борьба продолжается, взрывают, стреляют,
душат друг друга
перед тем, как самим утонуть.
Постепенно голосов становится
все меньше, они все тише,
отдельные выкрики, вопли, вдруг – дикий свист,
и вот уже не слышно ни одного голоса.
На поверхности воды всплывают
две соломенные шляпки, чья-то трубка,
рыжий парик, очки,
стодолларовая купюра
подплывает к русскому червонцу,
чей-то окровавленный носовой платок,
палка, кобура, конверт…
Мертвая тишина.
«Вот сейчас, в эту ночь…»
Вот сейчас, в эту ночь,
я спускаюсь еще на одну ступеньку
ближе,
еще одна горсточка сил
в эту ночь меня покидает,
душа поднимает руки вверх,
мол, забирай, Господи, еще кусочек,
нет сил удержать.
Я набрался наглости
каждое соскальзывание вниз
называть: это я Ближе к Тебе,
не умираю, а Приближаюсь —
не сочти, Господи, эти слова
очередным