Властью своей над ушедшими
они пользуются умело, азартно, бесстыдно,
с такой уверенностью в своем праве,
что это не может не вызывать восхищения.
Ты уходишь все дальше, все дальше,
а время твое возвращается, возвращается.
Ты знавал очаровательных дам:
Цензуру Никитичну,
Цензуру Леонидовну,
теперь у нас Цензура Владимировна.
Опять востребован твой лукавый талант
обращения с начальством,
опять надо притворяться шутом
или напиваться,
чтоб не видеть выражения
собственных трезвых глаз,
слово «опять» от частых употреблений
с каждым днем набухает, тяжелеет —
вот-вот сорвется,
упадет нам на голову.
Ты уходишь все дальше, все дальше,
а время твое возвращается, возвращается.
Григорию Нерсесяну
Настоящее захвачено
прошлым и будущим.
Спохватишься, закричишь:
да это же оккупация!
В настоящем хочу
ощущать настоящее!
Вон с пространства
моего существования!
Спины. Затылки. Молчание.
Только большая беда
возвращает нам
настоящее в полном объеме,
только боль не дает отвлекаться
ни на прошлое, ни на будущее.
«Последнего будущего не бойся…»
Последнего будущего не бойся,
в адские муки не верь,
как лето переодевается в осень,
так жизнь переодевается в смерть.
«На старости лет…»
На старости лет
переехал в маленькую гостиницу
на окраине моего воображения:
тихо, солнечно, ласточки щебечут,
когда захочу, дует ветер,
когда захочу, идет дождь.
«Мы верим в каждую эту секунду…»
Мы верим в каждую эту секунду,
что в следующую смерть нас не тронет —
мы передаем себя, свою жизнь
от одной верующей секунды
другой верующей секунде —
это наша непрерывная вера,
отказаться от которой не может никто,
даже самый завзятый атеист.
Подлинный Бог
не требует, чтобы ему верили,
он знает: как вода не может не быть мокрой,
так жизнь не может не быть верующей.
«Дети должны приносить отцу огорчения…»
Дети должны приносить отцу огорчения,
иначе какие они дети, чьи они дети?
Осла? Верблюда?
Отец должен перманентно приходить в ярость,
покрываться холодным потом,
его должен охватывать ужас.
Иначе какой он отец, чей он отец?
Манекенов? Кукол?
Дети должны быть такими, чтобы отец
каждый вечер, ложась спать,
молил Всевышнего
не дать ему утром проснуться.
Тогда это дети, тогда это отец,
тогда