Однако вместо этого «Разведчика» стало медленно, но неотвратимо тянуть назад, в сторону переставшего кувыркаться кораблика, который, будучи без управления, стал смещаться, затягиваемый в формирующийся рядом новый атмосферный клубок багрового ужаса. В неверном блеске очередного электрического разряда Федотову на секунду померещилось очертание змеиного черепа, разевающего клыкастую пасть.
Федотов активировал резервные источники энергии. Включил турбинные подкрыльные двигатели, прекрасно понимая, что эти малышки, использующиеся только для короткого ускорения или маневров, вряд ли помогут ему. Но надо же делать хоть что-то!
Держащийся на сцепке неуправляемый кораблик уже начал скрываться в клубящемся вихре.
Спасатель зарычал, всем весом наваливаясь на штурвал корабля, словно его сила могла разогнать «Разведчика» еще чуть-чуть… На ту толику, которая будет решающей в этой борьбе, позволит взять вверх тандему машины и человека над враждебной, неприступной стихией. Хотя бы в этом одном бою.
В плече что-то хрустнуло, и резкая боль полоснула до самой поясницы. Федотов охнул от боли, осел. Порванная от напряжения жила выбила его из борьбы. Что-то длинное и гибкое пронеслось мимо обзорного экрана: одно из креплений на гарпуне не выдержало перегрузки. «Разведчика» развернуло в сторону.
«Ну, вот и все, ребята! – пронеслась шальная мысль. – Не поминайте лихом».
Справа, обгоняя корабль Федотова, из клубящегося месива вынырнул еще один корабль класса «Разведчик». Четким выстрелом всадил свои гарпуны. Преодолевая ламинарные течения попутного потока, встал впереди, качнул крыльями, подсвечивая бортовыми огнями сигнал «следуй за мной». И сорвался вперед, набирая скорость.
– Мальчишка же еще совсем.
Кирилл почувствовал, как лицо его наливается краской. Лучше бы они говорили все это потом, когда уйдут из палаты. Не при нем. Не хочет он лежать и выслушивать все эти смешки и упреки, притворяясь спящим. Хорошо, что лицо загорело настолько, что уровень его пристыженности почти не заметен. Нет… Не пристыженности, а стыда! Мало того, что сам чуть не погиб, так еще подверг опасности жизни своих товарищей. Глобушки-воробушки, как сказал бы Днепровский, как же стыдно! И от этого еще более противно и… Одним словом, провалиться хочется. Прямо сейчас и поглубже. Скажем, на пару этажей вниз. Можно прямо с этим многофункциональным ложем, которое до сих пор называют устаревшим, допотопным словом «койка» или «кровать».
– Лучший оператор испытательной системы «Стена», – вступился за Капустина второй. – Почти полтора