Так на вооружение и приняли. Потом из разных деталей вылезла твердая уверенность, что повоевать ему довелось много. Во всяком случае, майор и к Ремеру, и к Еноту стал относиться с подчеркнутым уважением, чего поначалу не было. Какое там уважение к остаткам разбитой группы, которую так слили…
К слову, прижился он в команде получше Ремера. Тот все-таки простоват – толковый офицер, вояка вполне себе годный, но вот хитрить не умеет, прямой как рельса. Енот же иного склада: вывернуться может из неприятной ситуации, да при том еще и навьюченным всяким полезным из этой ситуации выйдет.
Пришитого очередью к стенке дома морфа ни забрать, ни толком снять на видео из амбразуры десантной не получается никак – сполз вниз и обмяк, а там травища вымахала по пояс. Никто газоны в брошенном умершем городе не косит, бурьян попер за милую душу, что доставляет хлопот в работе. Не видно – кто там в бурьяне притаился. Подъехать поближе мешают массивные древние скамейки и всякие железные качели-карусели с оградками.
Пешком идти – уже поднаперлось зомби с окрестностей. Сам по себе этот морф совершенно типовой и легко поддается классификации – средний, зооморфный, «прыгун», а потому для некробиологической лаборатории, с которой у нас очень теплые взаимоотношения, никакого интереса не представляет. Но для боевых групп каждый морф – это добавка к довольствию. Обычных зомби никто особо не считает, разве что есть такой странноватый подполковник при разведотделе Кронштадтской базы – вот он все время спрашивает у всех результаты именно по обычным зомби, но считать – кому охота.
Главное, расчистить площадку для мародерки, да чтоб грузчикам не мешали. А остальное – не важно, слишком в пятимиллионном раньше городе зомбаков много. А считая с собаками – тем более. Морфы – это да, учитываются, а простая нежить – на пучок десяток. Как самый слабый стрелок, но штатный видеооператор, лезу быстро из верхнего люка, снимаю полуголую тушу в траве и ныряю обратно.
Майор у нас в этом плане – педант. Опять же строго следит за отчетностью и требует максимальной точности. Его девиз: «Мы, как эти тупорылые скинхеды, должны снимать каждого, кого завалили. Им это было нужно, чтоб их уж точно посадили, а нам – для архива. Никто не знает, что потом будет интересно. И тут должно быть точно – вон, наши предки, когда ломали очередную немецкую самоходку, то со спокойной душой, не утруждаясь разбирательствами, записывали в счет под именем „Фердинанд“, а не „Насхорн“ или там „Хуммель“. А сейчас набежало есторегов – дескать, „Фердей“ было всего до сотни, значит, наши предки все наврали и никого не подбили. У нас должно быть как в аптеке: свалили „стенолаза“ – значит, „стенолаз“ и был, пришибли „прыгуна“ – значит, и был „прыгун“. И никак иначе!».
Ну, может он и прав. Я не сильно вникал в тонкости нашего снабженчества, но факт есть факт – пока кто больше для Базы работает- тот и живет лучше. Лучше – это, конечно, весьма относительно,