Разрушена в сердцах людей любовь
И с легкостью ближайших шлем на муку.
Дошли до края, к удивленью всех,
Един он для гонящих и гонимых,
Безвыходности слышен нервный смех.
Портрет землян – Малевича картина.
«Одному побыть приятно…»
Одному побыть приятно,
Погрузившись в тишину,
Чай сварганить с сладкой мятой,
Мысль отправить на луну,
Поваляться на диване
С девой, что зовется лень,
Посчитать, что там в кармане,
Иль проблем развеять тень.
Посмотреть альбомы с фото,
Написать иль почитать,
В общем делай что охота —
Некому тебе мешать!
Это здорово, однако,
Быть свободным день иль час
И не думать – вот собака!
Измозолила мой глаз.
Одному побыть приятно
Этот час, труднее год,
Греясь мыслью благодатной,
То, что близкий твой придет.
И сварганить чаю с мятой
Или кофе заварить,
Коль фантазией богаты,
И с обедом учудить.
Но когда один остался,
Так случилось – навсегда,
В лапы холода попался —
Это полная беда:
Чай противный из пакета,
Продавила лень диван.
К сигарете – сигарета
Или фантики в карман.
Одиночества объятья
Тянут жизнь твою на дно,
И луна спешит смотаться,
Заглянув на миг в окно.
«Лето яблоком упало…»
Лето яблоком упало,
Рада я, доволен ежик,
Без жары комфортней стало,
Даже ежику. О Боже!
Как старается, колючий,
Утащить подарок сладкий,
Подвернулся ему случай,
И он тащит, как лошадка,
Чтоб с ежихою своею
Съесть в укромном уголочке,
Ну а я хожу, балдею,
И пишу про счастье строчки.
«Хранимы Богом и судьбой…»
Хранимы Богом и судьбой,
Мы проживаем путь земной,
Не зарекаясь от сумы,
Стараясь избежать тюрьмы.
Насущный хлеб доступен нам.
За счастьем лазим по горам,
Танцуем, пишем, и поем,
И ценим день, когда вдвоем,
Нам душу греет каждый миг,
Когда ты свой среди своих,
Надежда – удочкой в руке,
Что рыбка водится в реке,
Которая за пять минут
Помочь нам не сочтет за труд.
И эта тема так избита,
Что у разбитого корыта
Нам оставаться не резон.
Та грусть ушла, как страшный сон.
Мы все подкованы, как надо,
Достаток – то души отрада.
Приятней жить, чем выживать,
Но вот никак мне не понять:
Я знаю как. ЗАЧЕМ? – Не знаю,
Свой путь земной я проживаю.
Бабье лето в Питере
Две