И кто брат ей был, кто не брат.
Мы очистим от плевел злаки.
В тёмных душах развеем мрак.
И покажут сомнения, страхи,
Кто тут умный был, кто дурак.
Только время разложит карты,
А на них сотворённому стыд.
Расцветут тогда красные маки,
Время лечит от злых обид.
Времена и возраст
Время не вспомнишь, словно нет и начала.
Мы же в пазухе Бога так в детстве кричали!
Путь наш изначально не тронут печалью.
Нам всё – нереально, мы в юность умчали.
Здесь планов на годы! Сменить их не поздно
Сквозь чащи и броды – таков средний возраст.
Там мненье, тут мода собьют нас? Едва ли.
Мы в зрелые годы то нашли, то теряли.
К чему буревестник, зовущий крик чаек?
Они неуместны, мы мудрость встречаем.
И ждём неизбежность, и тоскливым этапом
Плетётся неспешно к нам возраст заката.
Вот и жизни остаток, в нём – зрелые годы.
Навели в них порядок. Не просим. Уходим.
Жаль душу. Мятежно желает быть прежней.
Ей всё же, не здешней, жить у безгрешных.
Босые души
Все мы несём куда-то жизнь, на Пути Млечном.
А нам за всё держать ответ, и сникли плечи.
Те, кто грешил, кто тяжело, и те, что легче.
И праведник, что нёс свой крест и держал свечи.
В хлам искорёжена душа, полна отметин.
Болит, скорбит с обид и ран, глубоких трещин.
Обнажена, боса, в слезах, просит облегчить.
Мы ведь не души, чаще тело по жизни лечим.
Короткий наш земной маршрут и быстротечен.
Душой и телом сознаёшь – твой путь не вечен.
С истрёпанной, падшей душой, и крыть ей нечем.
А рвётся к Богу стать светлей, с ним ищет встречи.
Простая история…
Ушанку, как перед Христом, он не ломал.
И с разговором о пустом не приставал.
Просить – ладони не тянул, долг отдавал.
Нельзя в судьбе удел минуть, не миновал.
Жил без греха, беду прогнал, делал добро.
Со злом, когда вокруг оскал, всегда лоб в лоб.
Когда же мог, сам помогал, вот был бы прок!
Он восставал и создавал из праха – толк.
Что предают друзья, родня, и это знал.
И чашу пить свою до дна предполагал.
Ну а когда взлёт до небес, нашёл опору.
Душу крепи, коль мутит бес, и веру в спорах.
Уставшая душа
Напряглась тетивою душа
и выносливостью звенит,
так устала, что боль ушла,
а покой, как магнит, манит.
Наконец, как боец, притих,
что под утро домой с войны,
тот, что ждал все долгие дни
так желанной ему тишины.
И будь крепче ты, чем гранит,
но вином тебя не сманить,
так усталостью ты проник,
что желанье услад не пить.
Всё же есть заповедный край,
где страдания телу забыть:
банный дух, ещё