Алла явно расстроилась, но спорить не стала и вышла из кабинета, а я снова погрузился в документы, все мои мысли были забиты тем, как быстро поднять колхоз заново, чтобы больше не чувствовать, что я подвёл своих людей.
Мою работу прервали громкие голоса. Кто-то шумно выяснял отношения в соседнем кабинете.
Я не мог оставить это без внимания и вышел в коридор. Гвалт стоял в комнате, которую мы временно выделили Фролову под его дела сельсовета.
Там, возле стола, где, обычно, работала Лиза, стояла Аллочка, а её за руку схватил Виктор и в чём-то обвинял. Она, разумеется, вырывалась. Заметив меня, она сразу же закричала:
– Товарищ председатель, пусть он меня не трогает! Мне больно!
Не знаю уж в чём тут дело, но выкручивать руки девушке – последнее дело.
– Петрович, оставь её в покое, что случилось?
Фролов обернулся ко мне с яростью в глаза.
– Что случилось?! Да она воровка! Копалась в ящиках Лизы! Я её прямо на горячем и поймал!
– Успокойся и убери руки от Аллы Юрьевны, – снова спокойно приказал я, и он, наконец, меня услышал.
– Да какая воровка! – воскликнула Аллочка, потирая запястья, – это Лизка – крыса. Смотрите, что я нашла!
Она достала из кармана какой-то порванный листок и передала его мне со словами:
– Явно доносы писать тренировалась.
Я взглянул на бумагу и увидел там несколько перечёркнутых предложений, среди который прочесть получилось только несколько слов: «Я, как сознательный гражданин Советского Союза, не могу не…»
– Дайте сюда! – мгновенно отреагировал Виктор, грубо вырвав у меня листок из рук.
– И что это доказывает? Да может это Алла ваша и подкинула! Все знают, что она терпеть Лизу не может! Уже один раз её выжила, теперь и второй хочет!
– Верни мне бумагу, – только и ответил я ему, – хочу получше изучить почерк.
– Зачем?! Ты что правда веришь этому гнусному вранью?! Да как ты вообще можешь обвинять Лизу в чём-то подобном! Да она никогда на такое не пойдёт.
– Я должен убедиться, – продолжал я настаивать, – давай сюда.
– А знаешь в чём я убедился, – резко подошёл он ко мне практически вплотную, – ублюдок ты, Филатов! Как есть, ублюдок! Если кто-то тебе в рот не заглядывает и не соглашается с каждым твоим словом, так ты его изводить начинаешь, работать нормально не даёшь. Теперь вот ещё это. С меня хватит!
Он замахнулся и попытался ударить меня кулаком в лицо, но я успел перехватить этот удар и инстинктивно врезал ему в солнечное сплетение.
Фролов охнул от боли, но не отступился, а буквально напрыгнул на меня всем весом и чуть не свалил на пол. Алла завизжала так, что сейчас наверное весь колхоз сбежится.
А мне с этим озверевшим оленем пришлось драться всерьёз, потому что слов он уже не слышал, пылая яростью и, наверняка,