– Ну, то-то, – посерьёзнел Колояр. – Держись, парень. У нас ещё есть время. Прорвёмся.
Колояр, такой же крепко сбитый, как и Торстейн, но на полголовы ниже давнего друга и сослуживца, с таким же коротким, только тёмно-медным ёжиком, не стучась, вошёл в кабинет начальника.
«С чего это Колояр, напомнил о давно забытых детских страшилках? Об упорных слухах, ничем не подтверждённых, что тот, кто первым повстречает Вестницу, вскоре погибнет. Да ещё непременно, о страшных муках расскажут, кто во что горазд. Припугнуть хотел? Да щас! Уже в портки напрудил, лови!
Кстати, тогда придётся поверить, что город, в котором появится Вестница, будет атакован первым. Как? Мы ведь не у самой границы живём? До нас ещё пару городов пройти надо. Про сёла, ладно, вспоминать не буду… Река от них к нам течёт, да. Так ещё с прошлой войны все пологие спуски сеткой перекрыты. Армейцы раз в год её проверяют. Так что, врут сплетни».
Слай вышел на крыльцо караулки, остановился. Надо бы сейчас в класс, где его давно ждёт Спайка. Чем дольше его не будет, тем больше шансов у Чёрного отведать заслуженных затрещин. Но с таким раздраем в душé тоже появляться не сто́ит. А то ведь, сам нараздаёт пенделей, и заслуженных, и не очень.
«И что сегодня за день такой? Словно на гойдалках, бросает чувства то вверх, то вниз. То в будущие беды, то в воспоминания…
Колояр… понятно, не просто так сказал. Не на сплетни намекал. Поддержать хотел. Да только смерти, наставник, я давно не боюсь. Раскаянье, укоры совести, гибель сослуживцев на моих плечах – пострашнее будут… А му́ки… Не ты ли мне косточки по частям собирал? И ничего, жив покуда… Может, не всё ещё получил, что заслужил».
Именно Колояр подобрал его, растерзанного, сдыхающего, после очередного звериного боя, вы́ходил. Два года таскал повсюду за собой, показывая жизнь караульного, рассказывая, что знал, о законах уличных банд. Отвечал на вопросы и молча пережидал очередной побег. В те самые банды, где у Слая остались разные долги. Кормил, и лично зашивал очередные рваные раны. Помог пристроить подопечных Слая в приют. Ждал, пока Слай сам не попросился на службу.
Вот тогда Колояр показал свой настоящий оскал. Сказал, что сам спустит с него семь шкур, не даст ни единой поблажки, но сделает из него лучшего сыскаря. И не позволит отступиться от присяги.
«Пф-ф, и ведь не позволил», – усмехнулся Слай.
А спустя восемь лет, Колояр же, вытянул его из выгребной ямы, в которую Слай медленно погружался, вернувшись из Приграничья, приволакивая ногу и ненавидя самого себя, перестав считать себя достойным жизни. Вытянул, тряхнул за холку, и привёл в ликей, заставил вспомнить о присяге караульного. Всего-то пол года прошло, Слай и не заметил, как втянулся, и… ему это нравилось.
Обычно, воспоминания о ликейской жизни всегда успокаивали Слая, приводили в хорошее настроение. Но не в этот раз. Напряжение, звенящей струной, вибрировало в теле, требуя выхода.
«В таких случаях помогает хорошая драка»…
Слай