Тетя Энн подозрительно взглянула на меня, но я кивнул ей в знак, что все хорошо, и я вправду занят.
– Ох, ну что ж, ждем в следующий раз! – непринужденно ответила она.
Я, промолчав, ушел. Что мне оставалось делать? «Ты любишь каждую» – крутилось у меня в голове. Если бы она только знала. Если бы знала, что я никогда не любил каждую. Я любил тебя. Но боюсь, что этот ответ сделает тебе больнее, чем мое молчание. Ведь в этой фразе у нас слишком разное значение.
Глава 4
– Почему ты не говорил, что Оливия выходит по вечерам на костер? – спросил я, сидя на деревянных перилах курятника.
– А она ходит? – удивленно спросил Гейб, но тут же уставши выдохнув, продолжил говорить, когда я дал понять, что знаю подробности. – Я видел ее всего раз там. Нечего беситься.
– Нечего беситься? – возмущенно спрашиваю я.
– Послушай, я не знаю, что это за синдром защитника, но насколько я понял из твоих рассказов, единственный кто обижает ее, это ты, а не парни с ночных посиделок.
– Но что же мне делать! – раздраженно откинул я в сторону раннее подобранный камень.
– Оливия нравится тебе? – серьезно спросил друг.
Я молча, отрицательно помотал головой, и хотел оставить Гейба за его утренней работой, но он приостановил меня.
– Джеймс, думай лучше о нашем плане, не забивай себе голову, это все образуется. А с ней я поговорю об этом.
– Не упоминай о том, что я сказал тебе… про вчерашнее, – настороженно предупредил я.
– Конечно, – с понимаем ответил он, и я, снова обернувшись, удалился; шагая по мягкому сену.
Я зашел домой за сумкой, что понадобится мне в течение дня, для того, чтобы не возвращаться. Отец спал. Я смотрел на него, какое-то время… Но достаточно быстро усвоил, что никогда бы не посмел взглянуть еще раз в его открытые глаза, ну а если бы и посмотрел, сгорели бы от стыда, наверное, мы оба, за те игнорирования чувств, что мы проявляем друг к другу день изо дня.
Его вина. Вина перед мамой, мной. У каждого, свое наказание, мое уже прошло в прискорбных порывах гнева и печали, а его наступит с одиночеством, что не заставит себя ждать.
Для покоя, уединения и гармонии, я всегда выбирал водоемы. «Сливаясь со звуком всего живого, можно постичь истину» – писалось в одной нудной книге, названия которой я и не запомнил. Но моя версия о том, что познать, так называемую истину о себе, мы можем и в пустой комнате.
Всего лишь нужно восстановить дыхание. Позабыть о людях. Раствориться в надуманном блаженстве, забыв о существовании всего, что пагубно влияет на наше «я», а потом проснуться, и признать иллюзию истинной, ведь истинна должна быть приятна.
Нет, водоемы я выбирал только по причине, что там тихо. Не больше.
В любом случае сегодня что-то перемкнуло, и я решил навестить давнего, верного друга. Филина. Гордый, не истрепанный временем, с хорошей памятью на лица,