Меня отвели в другую камеру, вернее, комнату без окон и с глухой дверью. «Подожди, старлей придет». Зашли два сержанта, следом старлей, в руках короткие дубинки. Я попятился назад, спиной к стенке, старлей на меня сходу: «Ты что, гаденыш, себе позволяешь?! Орешь, чего-то требуешь, нажрался – и сиди, пока раком тебя не поставили. А сейчас ты у меня заткнешься. Ребята, – это сержантам, – только без синяков!». «Что, впервой?» – и нагло идет на меня, постукивая дубинкой по ладошке. Бить себя не позволю, главное – литеху достать. В голове вспомнилось все, что нам показывал и учил Сергей Николаевич. В этой свалке, не обращая внимания на зубодробительные удары, я все-таки достал старлея, после приема он вырубился, и я с силой ударил между ног. Вбежал еще один легавый и с ходу прикладом уложил на пол. Пинали сапогами, знали суки, куда бить. От сапогов и приклада по всему телу синяки. Господи, как было больно. Я цеплялся за жизнь, эти озверевшие отморозки в форме меня могут просто забить насмерть. Резкая боль от сапога и приклада по бедру слева, разрывающая мозги боль, сломали или треснула кость, потерял сознание. Меня еще долго охаживали эти звери в форме. Вопрос – КТО ОНИ И КОМУ СЛУЖАТ?
Меня перетащили в первую камеру и бросили на деревянный настил. Под утро пришел в себя и вновь требую отвести меня к старшему, и требую врача. Врача не вызвали, и меня, по распоряжению начальника отделения – в воронок, и отвезли в СИ 20/1, следственный изолятор, в ТЮРЬМУ. Главное – запомнить старлея и тех, кто меня бил. Запомнить надо, неизвестно, как жизнь сложится. На меня завели уголовное дело по двум статьям – 246, хулиганка, и 191, сопротивление властям. Потерпевший на боевом посту, старший лейтенант, у него непонятная травма, рука начала отсыхать. Сергей Николаевич, как ты был прав, спасибо тебе, а я не верил, жаль, что одна рука.
С каждой секундой, минутой, часом, днем надежда на спасение пропадала, все глубже в эту враждебную пучину опускаюсь. Что делать, как быть? Сергей Николаевич на вечерних посиделках у костра нам говорил: «В любой ситуации есть два выхода, выбери правильный. Не дай себя унизить, будь самим собой, и ты справишься». Мне что делать? Учеба, отличные отзывы по работе, перспективы, партия – все прахом. Надо выстоять и начать сначала. Как жаль. Я очень огорчил маму и отца. Справлюсь, выстою назло.
Камера предварительного заключения – большое помещение, около двадцати двухярусных железных кроватей, спертый от немытых тел воздух, накурено, хоть топор вешай, и в воздухе стояло горе человеческое. В камере человек двадцать. Зашел, вернее, впихнули, чуть не упал, зверски болит бедро. Поздоровался, спросил, где можно приземлиться. Кто-то вальяжным голосом сказал, где приземлиться, и кто-то из