– Раз удалось вас поразить, уважаемый хозяин, то вы просто обязаны сделать скидку, – пользуясь моментом, невозмутимо заявила Светлана. – Я покупаю подарок сестре, – она указала кивком в мою сторону.
– Так это другое дело! – мужчина усмехнулся. Затем внимательно меня оглядел и, махнув пухленькой ладошкой, озвучил вердикт: – Полцены.
Ни секунды не медля, Света достала из сумки карту. Расплатившись, взяла из рук продавца бархатную черную коробочку. Открыв, вынула украшение, а футляр положила обратно на прилавок. Потом подошла и застегнула на моей шее тонкую цепочку.
– Носи с удовольствием, сестренка.
– Спасибо, – тихо ответила я. Взяла в ладонь кулон в форме изящного черного дракона, расправившего крылья. – Мне очень нравится.
– Еще бы! – загадочно хмыкнула девушка.
В этот момент раздался мелодичный перезвон дверного колокольчика, и в лавку вошел статный светловолосый юноша. На его породистом лице отчетливо читалось превосходство.
Не особо прячась, я с интересом рассматривала парня, явно дворянина. Не то чтобы он мне приглянулся. Скорее, стало просто любопытно.
Надо сказать, Светлана по ходу нашего набега на магазины то и дело украдкой обращала мое внимание на представителей высшего общества. И каждый раз рекомендовала держаться от них подальше.
– Рад, очень рад видеть вас снова, Егор Анатольевич! – подобострастно расплылся в улыбке хозяин магазина.
Небрежно кивнув, парень бросил ленивый взор на Свету, глянул на меня и внезапно замер. Осмотрев с ног до головы, поинтересовался с неприкрытым изумлением:
– Игнатьева, это ты?!
Глава 7
Солнце медленно клонилось к закату. Испытывая облегчение оттого что жуткие пробки закончились, я молча сидела на заднем пассажирском сидении и смотрела в окно.
Управляющий автомобилем Савелий Андреевич также был немногословен. Лишь в начале пути коротко сообщил, что, как положено, давал объявление о похоронах. Однако, кроме него самого и тети, никто не пришел.
И я ведь не ходила. Испытывала ли вину, что не проводила отца в последний путь? Нет. Ни капельки. Мое отношение к нему не изменилось. Эксперименты над собственным ребенком ради сомнительной славы – садизм. И это просто невозможно оправдать.
Широкая асфальтированная дорога, разделенная надвое полоской чахлого газона, размеренно ложилась под колеса массивного внедорожника дяди. По обеим сторонам проплывали потемневшие от времени шиферные крыши одноэтажных домиков. Одинокие деревья стыдливо тянули к солнышку узловатые ветви с пыльной листвой.
Я с недоумением рассматривала печальные деревца и редкие клочки травы, растущей на потрескавшейся земле около домов. Район, в который мы приехали, кардинально отличался от места, где жил дядя с семьей.
Отчего здесь так мало зелени? Почему нет ни газонов, ни клумб?
Внезапно слева жилые дома закончились.