– Вряд ли, – мужчина покачал головой. – В больнице ты неестественно быстро выздоровела. Мы с твоей тетей и реаниматологом не то что не видели подобного, но даже и не слышали.
Вот он и признался. А если бы я не спровоцировала? Так бы и молчал? Неправильно это. Неправильно.
– Спасибо, хоть сейчас рассказали, – не смогла сдержать горечи в голосе.
На лице Савелия Андреевича отчетливо проявилось огорчение. Он, похоже, искренне сожалел. Но все равно о внезапно обострившемся слухе, умении быстро усваивать информацию и способности управлять огнем я решила пока не упоминать. Сама знаю, и ладно.
Спустя долгую паузу, Игнатьев задумчиво произнес:
– Насколько знаю, твой отец пользовался компьютером для фиксации экспериментов. Кроме как в вашем полусгоревшем доме ему быть негде. Я планировал завтра-послезавтра съездить, посмотреть. Вдруг цел остался. Дом под охраной артефактов, чужой не пролезет, но все же мешкать не стоит.
Я кивнула. Охрана охраной, но документы, пусть и электронные, лучше забрать. Может мне стоит поехать с ним? Вдруг я что-то в том доме вспомню?
Прерывая мои размышления, мужчина твердо заявил:
– Даже если Владимир и сделал открытие века, он нарушил закон. По указу императора России любые опыты над людьми, не достигшими двадцати одного года, караются смертью. Использование результатов таких опытов строго запрещено. На что брат рассчитывал, я, честно, не понимаю. Но, как медику, мне интересно, к чему он пришел, – признался, не отводя от меня глаз. – Тем не менее я не хочу, чтобы о преступной деятельности Владимира узнали. Не позволю трепать нашу фамилию, – мужчина нахмурился. – Ты умная девочка, уверен, поймешь все правильно. Реальных доказательств, что Ярослава Игнатьева получила во время пожара сильные ожоги, нет. Защитный купол, в котором тебя привезли в больницу, непроницаем для глаз. Его открывал Евгений Петрович. Фактически, кроме него и медсестры, тебя никто не видел. Видеокамеры в приемном покое не работают, карта вызова скорой утеряна, – он усмехнулся, давая понять, по чьей просьбе ее «потеряли». – С дознавателем я уже договорился: расследования как такового не будет, тебя не станут опрашивать и тревожить. Если кто-то спросит о причине госпитализации, говори, что физически не пострадала, но медики перестраховались. В больнице выявили потерю памяти. Проходишь лечение. На этом все.
– Ясно, – ответила негромко. В голове царил сумбур. Решив хорошо все обдумать, когда останусь одна, задала самый важный сейчас вопрос: – Савелий Андреевич, мне можно вернуть память?
Тот помолчал, затем тяжело вздохнул.
– Я ознакомился с твоим анамнезом и данными исследований, проведенных в больнице, – он говорил аккуратно, подбирая слова. – Яра, приборы и артефакты тебя не видят. Боюсь, это опять-таки результат экспериментов моего брата, – дядя тяжко вздохнул. – Есть варварские методы спецслужб, но к тебе их применять нельзя. Погибнешь, – глянул строго,